К утру метель стихла. Они снова грузили раненых, проверяли повязки, считали километры до следующего пункта. Ванечка ехал в кабине первой машины, крепко прижимая к себе краюху хлеба — гостинец от старушки.

«Спасибо, родимые!» — она крестила их вслед. «Храни вас Господь!»

А они ехали вперед. Туда, где гремела канонада, где их ждали раненые, где каждый день надо было снова и снова быть сильными. Быть ангеламихранителями для тех, кто нуждался в помощи.

Потому что на войне важно не только выживать. Важно оставаться людьми. Важно верить в чудеса. Важно любить.

Деревня не хотела отпускать их. Местные жители, узнав о медиках, потянулись за помощью — кто с застарелой болью, кто с простудой, а кто просто за добрым словом.

«Сестричка, миленькая,» — пожилой колхозник держался за спину, — «хоть чем помогите. Третий месяц разогнуться не могу, а работать надо — фронту хлеб нужен.»

Елена доставала последние лекарства, делилась бинтами, учила делать компрессы из подручных средств. А Сергей оперировал при свечах старика с ущемленной грыжей — нельзя было ждать.

«Господи, спасители вы наши,» — шептали женщины, украдкой крестясь. «Как ангелы с неба.»

К вечеру из леса вывели двух окруженцев — обмороженных, голодных. Местные прятали их в землянке, но без медицинской помощи солдаты могли не дожить до утра.

«Задержимся на день,» — решил Сергей, глядя на термометр. «Не довезем иначе.» Елена молча кивнула. Она понимала — каждая спасенная жизнь на счету.

Ванечка уже освоился, помогал носить воду, грел бинты у печки. В его глазах появился живой блеск — первый признак того, что детская душа оттаивает.

«Тётя Лена,» — позвал он вечером, — «а правда, что ангелы белые?»

«Правда,» — она присела рядом. «Только они разные бывают. Некоторые в белых халатах ходят.» «Как вы с дядей Сережей?»

«Как все врачи и медсестры.»

«А я видел…» — мальчик задумался. «Когда в погребе сидел, совсем замерз и маму звал. И вдруг светло стало, тепло. Будто крылья меня укрыли.»

Елена прижала его к себе, пряча слезы. Вот оно — чудо жизни, чудо спасения, чудо веры. А ночью она писала письмо — первое за долгое время:

«Мамочка, родная! Я теперь точно знаю — ангелы существуют. Они среди нас. В каждом, кто спасает жизни, согревает души, дарит надежду. И знаешь… кажется, я встретила своего ангела-хранителя. Только он не знает об этом.»

Сергей застал её у окна — она смотрела на падающий снег, прижимая письмо к груди. «Замерзнешь,» — он накинул ей на плечи свою шинель.

«Знаешь,» — она не обернулась, — «говорят, первый снег исполняет желания.» «И какое у тебя желание?»

«Чтобы все мы дожили до весны. До Победы. Чтобы Ванечка улыбался. Чтобы ты… чтобы ты был рядом.» Он осторожно обнял её за плечи — впервые так явно, так открыто: «Буду. Обещаю.»

А снег все падал и падал, укрывая землю белым покрывалом. Чистым, как их любовь. Светлым, как их надежда. Вечным, как их вера в добро.

История 2

Землянка

В землянке было тепло и пахло хвоей. Еловые ветки, которыми выстелили нары, создавали иллюзию мирной жизни. Керосиновая лампа отбрасывала причудливые тени на бревенчатые стены.

«А у нас на Рождество всегда ёлка стояла до потолка,» — Мария Петровна поправила белоснежную косынку. «И ангелы на ветках — из ваты, с крылышками…»

«Мама тоже делала ангелов,» — тихо отозвалась Елена. «И говорила: они хранят дом, оберегают от бед…» В углу застонал раненый. Она тут же поднялась — белый халат в полумраке словно засветился изнутри. «Опять бредит,» — Сергей уже был рядом. «Температура поднялась.»

«Ангелы… белые ангелы.» — шептал боец. «Мама, ты видишь? Они пришли за мной.»

«Тише, родной,» — Елена присела рядом, промокая влажной тканью горячий лоб. «Мы здесь, мы рядом.»

«Знаете,» — Мария Петровна достала из кармана потрепанную фотографию, — «мой старший, Петенька, когда в финскую ранен был, тоже ангелов видел. Писал потом: „Мама, они как сестрички наши — в белом все, и свет от них.“»

Сергей молча делал укол. В тусклом свете лампы его руки казались особенно надежными. Скольких они уже спасли, скольким вернули надежду.

«А помните того танкиста?» — санинструктор Зина подкинула поленья в печку. «Который всё повторял: „Не берите меня, ангелы, меня невеста ждет.“»

«Выжил ведь,» — улыбнулась Елена. «На прошлой неделе письмо прислал. Свадьбу сыграли.»

В землянке повисла особая тишина — та, что бывает, когда люди думают о чем-то сокровенном. Только потрескивали дрова да ветер посвистывал в трубе печки — буржуйки.

«Товарищ старший лейтенант,» — связной просунул голову в дверь. «Вас майор Зорин вызывает. Срочно!» Сергей накинул шинель: «Лена, проследи за температурой. Если что — я в штабной землянке.»

Их взгляды встретились — короткое прикосновение душ. Она кивнула — все поняла, все сделает.

А за стеной пела гармонь. Кто-то из выздоравливающих тихонько напевал: «На позиции девушка провожала бойца.»

«Давайте свечку поставим,» — вдруг предложила Мария Петровна. «У меня с собой церковная есть. За всех наших — и раненых, и тех, кто в бою.»

Огонек затеплился в углу, где Зина приладила маленькую иконку. Свет отражался в глазах сидящих, делая их удивительно глубокими, живыми.

«Господи,» — шептала старая медсестра. «Сохрани их всех… И этих мальчиков наших, и докторов, и сестричек.»

А раненый вдруг открыл глаза — ясные, без следа бреда: «Спасибо вам… родные… За всё спасибо.»

Елена поправила ему подушку, украдкой смахнула слезу. Сколько их еще будет — спасенных и потерянных, живых и ушедших.

В дверях появился Сергей — встревоженный, но решительный: «Завтра наступление. Готовимся принимать раненых.»

«Справимся,» — Мария Петровна уже раскладывала бинты. «С Божьей помощью.» «И с помощью наших ангелов,» — тихо добавила Зина.

Елена посмотрела на свои руки — натруженные, все в царапинах. Простые человеческие руки. Но сколько жизней они спасли…

«Знаешь,» — Сергей присел рядом, когда все немного успокоилось, — «я раньше не верил во все эти чудеса. А теперь.»

«Теперь?»

«Теперь вижу их каждый день. В том, как ты возвращаешь раненых к жизни. Как Мария Петровна находит нужные слова. Как Зина не спит ночами у тяжелых…»

«Это не чудеса,» — она покачала головой. «Это просто.» «Любовь?» — он договорил за неё.

«Да,» — она прошептала. «Наверное, да.»

За стеной снова запела гармонь — теперь уже что-то лирическое, довоенное. А они сидели рядом, плечом к плечу, и молчали. Потому что есть моменты, когда слова не нужны.

Потому что настоящие ангелы не носят крыльев. Они носят белые халаты и косынки. Они спасают жизни и хранят надежду. Они любят —