– Я пропустил опознание и вскрытие? – возмутился Икаров, отправившись разгонять народ, явившийся за шаманом.

Пока ждали судмедэксперта из области, пришлось бороться с родственниками, которые во что бы то ни стало желали захоронить тело покойного как можно скорее. Грозили администрацией и полковниками, карами небесными и проклятиями.

– Странно все это, – поделился Икаров, отвадив очередную волну скорбящих. – Понятно, что тело не свежее, но им словно не интересны причины смерти.

– В газете уже написали о несчастном случае и бросили тень на органы. Якобы дело затягиваем.

Не слушая ворчание коллег, Кирилл спустился в морг. Здание больницы много лет не видело ремонта, поговаривали, что больницу закроют, а местных больных будут отправлять в областную больницу.

Над головой гудели лампы, несколько из них мерцали, раздражая глаза. На полу красно-белая плитка, выложенная в шахматном порядке. Стены облезлые, в трещинах и сколах. Местами выпали целые пласты штукатурки. Чувствуя растущее раздражение, он пощелкал рубильником, выключив мерцающие лампы. Часть зала утонула в темноте. Окна, вначале казавшиеся закрашенными, оказались пыльными.

Первое тело – образцово-показательный утопленник. Не слишком старый, без наружных следов борьбы, мог и по своей глупости утонуть. Кирилл, натянув перчатки, осмотрел шею, осторожно ощупал позвонки. Ныряльщик, что не потрудился проверить глубину. Точнее скажет специалист.

Вытянув из холодильника второе тело, он невольно нахмурился. Шаман никак не походил на утопленника. В голову опять пришло сравнение с мумией.

– Чего это ты делаешь?

В дверях нерешительно замер Икаров.

– Заходи, я как раз хотел с тобой поговорить, – махнул рукой он, вновь склоняясь над телом шамана.

Закрыв дверь, Икаров медленно приблизился. Кирилл следил за ним краем глаза. Коллега, похоже, побаивался покойников. Благоразумие или прошлый опыт?

– Куда из вещдоков пропал ноутбук Морозова? – в лоб спросил он, выпрямляясь и глядя собеседнику в глаза.

– Не знаю, может, ребята взяли поиграть.

– Поиграть? Ты серьезно? – Кирилл сделал шаг навстречу.

– Не знаю я, – попятился Икаров. – Тебе он зачем?

– В танчики хочу погонять, – язвительно ответил он, – сам как думаешь?

Втянув голову в плечи, Икаров отступил, некоторое время сохраняя молчание. Кирилл вернулся к телу. Татуировки сохранились плохо, но все они, безусловно, магические. Черные корни проклятия, распространившиеся в венах, затрудняли чтение знаков.

– Ого, может, он из-за проклятия утопился? – оставаясь на почтительном расстоянии от тела, заметил Икаров.

– Его проклятие максимум на что способно, так это вызвать головные боли, – ответил Кирилл, разглядывая печать на затылке. – Странно, что он не снял его в больнице.

– Он и сам мог бы его снять, – пожал плечами Икаров.

– В смысле?

– Местные ходили к нему заговорить что-нибудь, вывести чирей или снять легонькое проклятие.

– Второй шаман занимался тем же?

– Не, он бухал без продыху. Гнал отличный самогон и дегустировал. Как напьется, рассказывал, что в детстве его дух леса проклял за то, что траву по весне поджигал.

– Чем еще увлекался почивший? – поинтересовался Кирилл, ощупывая синюю шею на предмет гематом.

– Да всем. Активистом был, даже в Совет депутатов пытался баллотироваться, но там случился скандал. Обнаружилось, что он сидел, и пришлось снять свою кандидатуру. А так, если о нем и говорили, то только хорошее. По молодости ходил по дворам стариков: кому дров наколет, кому воды натаскает. Водопровод у нас не у всех проведен. Но это было уже после колонии.

– За что сидел?

– По малолетке поймали и упекли. Там ему проклятье на затылок и припечатали. Чтобы всякий раз, когда творит зло, болела голова.

Подобные методы давно уже не практикуют, но информация интересная. Вернув тело в холодильник, он поспешил выйти на улицу. Там собралась толпа родственников, местных газетчиков пригнали. Отойдя от шумной толпы, позвонил Птичкиной.

– Как ты думаешь, могла Чернова скрывать под шарфом печать проклятья? – вместо приветствия спросил он.

– Вполне. Пансионат не то место, где можно безнаказанно отличался от других. Судя по вещам, она вполне могла бы сойти за мальчишку, вот на столько девочка пыталась слиться с окружающими. Думаю, из-за проклятия ее сильно донимали.

– Морозов мог сменить специальность во время учебы по той же причине, по которой Чернова носила шарф. Оба шамана были прокляты. Вот и ниточка, что объединяет пропавших, – направляясь к машине.

– Зачем кому-то проклятые? – удивилась Птичкина. – Более действенного способа оттолкнуть от себя людей и не придумаешь.

– Вот и ответ на твой вопрос. Проклятым сложнее устроиться в обществе и занять видное положение. Люди-невидимки. Такие пропадут, никто и не заметит.

– Они прокляты, – повторила она, словно пытаясь втолковать неразумному ребенку прописную истину. – У них даже магия как надо не работает. Признаться, даже придумать не могу, как применить их дефектность.

– Дефектность? Ай-яй-яй, Кристина, ты же психолог.

На той стороне угрюмо замолчали.

– Допустим, я знаю, как можно использовать проклятых. Остался вопрос, как на них вышли похитители.

– Есть медицинская база, – неуверенно проговорила она. – В городах точно есть, это прописывают в карте пациента наряду с прочими болезнями.

– Хорошо. Я проверю. До связи.

– Пока, – все еще с удивлением в голосе попрощалась Птичкина.

Чутье подсказывало: это оно. Среди всех оперативников, разбросанных по стране, повезло именно ему. Здравый смысл указывал на маловероятность подобного везения. Если он даст отмашку команде и все ринутся сюда, то могут не успеть среагировать на настоящий вызов. Нет, еще рано. Есть с десяток способов использовать проклятых. Вампиры, секты – мало ли кому они могли понадобиться.

Сев в машину, он направился на съемную квартиру покопаться в старых делах. На улице темнело. Прохлада прокрадывалась на раскаленные летним солнцем улицы. Близость лесов делала воздух пронзительно чистым. Лишенный запахов города, он был первым, что замечает приезжий. Такое хорошее место, жаль, что гнилое.

Пансионат научил не показывать своих слабостей, и Зоя плакала тихо. Зато когда закончила, страх и апатия отступили. Снежану не тронули, но забрали Илью. Сложно отсчитывать время в темноте и тишине. В беспамятстве он провел еще одну небольшую вечность. Зоя периодически окрикивала его, не получая ответа, возобновляла разговор со Снежаной. Девочка понимала патовость положения, и никакие успокаивающие слова не могли ее ободрить. Единственное, чего удалось добиться разговорами, так это унять панику и слезы. Они отнимают много сил, если предаваться им с подобной отдачей. К тому же усиливали головные боли, что донимали девочку.