животных. К тому же, имя Лола Львиное Сердце прекрасно подходит к такой роли. Львиное сердце сильное и мужественное, а какое же еще нужно для того, чтобы бороться за свободу всех зверей, которых держат в неволе!

Я закрыла глаза и открыла огромный огороженный парк-заповедник в горах. Там росли ивы и сосны, было много лесенок и горок, чтобы зверям не было скучно, и маленьких водоемов, где они могли бы купаться. Но для начала я освободила из цирка семерых львов, пятнадцать медведей, девять слонов, тридцать обезьян, четыре ламы и двух козлят, и на своем реактивном самолете доставила их туда.

— Здесь вы можете жить совершенно свободно, и никто не посмеет вас тронуть! — торжественно заявила я.

Животные, разумеется, были просто счастливы. Я тоже попробовала почувствовать себя счастливой, но тут в прихожей зазвонил телефон, и я услышала, как мама говорит с папаем.

— Пока, мое сокровище, — закончила она разговор. — Рада была тебя слышать.

Тут я снова вспомнила про разговор с мамой Алекса. Я тоже была бы рада услышать его голос! Вечером этот разговор как-то вылетел у меня из головы, но теперь, когда я закрыла глаза, чтобы вернуться в свой заповедник, голос этой женщины зазвучал, словно эхо: «У Алекса больше нет времени для тебя. И пожалуйста, не звони сюда больше!»

8. Маленький человечек, завязанная узлом дама и клоун с двумя лицами

Я перестала звонить Алексу, но думать-то о нем я не перестала.

Я думала о нем, когда насыпала в мисочку корм для Белоснежки, и когда на уроке немецкого Целовальник обстреливал Аннализу шариками из жеваной бумаги. Я думала об Алексе, когда мы с Линой кормили свежим сеном Снежинку и Пятнышко в загоне, и когда я возвращалась домой после школы. А когда на светофоре загорелся красный, я так громко завопила «Сто-о-оп!», что два пожилых господина испуганно шарахнулись на тротуар и уставились на меня. Мне это происшествие пошло на пользу, потому что на весь остаток дня мне удалось начисто выбросить Алекса из головы.

Фло опять нужно было на лечебную гимнастику, поэтому я решила сводить свою маленькую тетю к цирку и показать ей козочку. Было без четверти три, и перед кассой уже выстроилась очередь. Ого, сколько взрослых и детей хотят посмотреть представление!

Когда все желающие купили билеты, из будочки-кассы вышел мужчина. Очень низенький, в огромной черной шляпе, а нос похож на картофелину.

— Ну? — спросил он. — Вы тоже хотите?

Тетя Лизбет так сильно кивнула, что ее голова чуть не отвалилась. Но мне пришлось его разочаровать.

— У нас нет денег, — ответила я.

Маленький человечек подмигнул мне, а потом прошептал что-то тете на ухо. Малышка просияла.

— Атся удель, Ибсель и Ола не надо леты, так.

Мужчина рассмеялся.

— Что говорит твой маленький братик?

— Это моя тетя, — поправила я.

Но из того, что она сказала, я рискнула перевести только вторую часть. В первой тетя Лизбет назвала маленького мужчину пуделем, и это было не очень-то вежливо.

— Моя тетя говорит: вы сказали, что нам можно пройти на представление и не платить, если мы хотим, — передала я.

Мужчина кивнул, и мы с тетей вошли в шатер. В представлении участвовали только три артиста: маленький мужчина, женщина и клоун. Само собой, они показывали всякие интересные штуки. Мужчина жонглировал тарелками, мячами и ножами, и при этом расхаживал на ходулях. Женщина балансировала на канате под самым потолком шатра цирка. И еще у нее был номер, когда она завязалась узлом, и я испугалась, что она больше не сможет развязаться. Но — алле оп! — и она уже, выпрямившись, как струна, стояла на манеже, и со всех сторон гремели аплодисменты.

Тете Лизбет больше всего понравился клоун.

— Лон круто! — завопила она, когда клоун стал доставать из ушей разноцветные платочки. Между номерами он плясал, то и дело спотыкаясь о свои огромные ботинки, а в конце убегал от ламы. Он перепрыгивал через барьеры и стулья, а лама бежала за ним.

Тетя Лизбет в восторге хлопала в ладоши и визжала:

— Ама смешно!

Другие дети тоже смеялись доупаду. Но мне было не до смеха. Если приглядеться, лама совсем не выглядела веселой, когда бегала за клоуном, — наверно потому, подумала я, что потом ей все равно придется возвращаться в свою клетку.

Козочка не появилась. Я увидела ее только после представления, когда зрители уже почти разошлись. Она все еще была привязана и жалобно блеяла.

— Коза рустно, — сказала тетя Лизбет, и я кивнула.

Да, козочка была очень-очень грустной, но сегодня она обрадовалась мне даже больше, чем вчера. Она тыкалась мордочкой в мои ладони и осторожно покусывала кончики пальцев. А когда она побежала за мной, и веревка натянулась, у меня прямо сердце заныло.

— Как бы мне хотелось тебя отвязать! — сказала я.

— А ну-ка отойди оттуда! — вдруг раздался сердитый голос.

Я испуганно оглянулась. Позади меня стоял клоун, которого я смогла узнать только по ярко-рыжим вихрам. Я думала, что это парик, но волосы у него оказались настоящими. Вместо клоунского костюма на нем были джинсы. Грим с лица он уже смыл, а вместе с ним, похоже, смыл и веселье.

— Козочка такая несчастная! — сказала я тоненьким-тоненьким голоском.

— Это никудышная коза! — проворчал клоун. — Она не поддается дрессировке, и выдергивает мне волосы! А недавно у нее был понос, и теперь она вся грязная.

Я поперхнулась. Мне хотелось сказать клоуну, что он говорит ужасные вещи, но я не решилась. Тетя Лизбет потянулась ко мне, и я взяла ее на руки.

— Лон плохо, — прошептала она мне на ухо.

Да, моя тетя была совершенно права.

Дедушка как-то сказал, что есть хорошие люди с плохими качествами, и плохие люди с хорошими качествами. Мне кажется, клоун относился ко второй категории. Его хорошим качеством было то, что он умел смешить людей. Но без грима он был очень злым.

9. Мотель в Бразилии и моя новая школа в Гамбурге

— Подставляй губы! — скомандовала я дедушке, когда он вошел ко мне в комнату в воскресенье утром.

Белоснежка пряталась в моем суперкосмическом экспрессе для путешествий по Вселенной, и иногда было слышно, как она там шевелится. Я решила последовать маминому совету и отвлечься. С тех пор, как я познакомилась с цирковой козочкой, мне стало проще не обращать внимания на свою трусливую кошку. Похоже, Белоснежку это вполне устраивало.

Дедушка подставил губы, и я сжала их пальцами.

— Теперь скажи: «цирковая коза»! — скомандовала я.

— Ырка-а-а! — промычал дедушка,