В комнате служившей кухней, она обнаружила наскоро приготовленную и аппетитно пахнущую рассыпчатую кашу, напиток со сладковатым ароматом и несколько кусков хлеба. Ко всему этому прилагалась наскоро же написанная записка с неровно прорисованными эльдарскими рунами. Она гласила:

"Прости, что без изысков. Большего не успел. В холодильном отсеке возьмёшь всё, что захочешь. Не беспокойся, еда нормальная (никаких младенцев и крови свежезапытанных и изнасилованных особо жестоким способом девственниц). Буду в Час Зимних Сумерек. Аваллах".

Есть ей не хотелось совсем. Однако, хлеб пах так аппетитно, да и от каши шёл приятный аромат масла и пряностей…

Подкрепившись, эльдарка решила обследовать место, где её держали (или, точнее сказать, как она уже поняла, вынужденно гостила).

Первой её мыслю было — найти выход из своего, так сказать, вынужденного убежища. Она тщательнейшим образом, и при этом с особой осторожностью обследовала двери. Это были монолитные, добротные сооружения, гладкие-прегладкие, словно поверхность зеркала. Девушка проводила пальцами по эбеновой поверхности, в которой смутно, неясно отражалась она сама, и пытаясь отыскать хотя бы стыки дверей со стенами, не преуспела в этом. Вся конструкция сама по себе представляла собой единый монолит, будто одна сплошная кладка, или блок. Ни скважин, ни щёлочек, чтобы хоть как-то понять устройство этого механизма.

Высокие стрельчатые окна были закрыты изящными шипованными решётками. Они напоминали извивы колючего терновника, оплетающего узкий окоём. Среди изящной резьбы, обрамляющей окно, эльдарка так же ничего не нашла. Ничего, что помогло бы понять ей, как открыть его. С удивлением и некоторым стыдом, она поймала себя на мысли, что, в общем-то и не сильно раздосадована.

Так она подошла к изящным высоким створкам, тянущимся от пола до потолка. Створки сходились в узкий резной портал, так же оплетённый стальным терновником. Однако же, у этих створок имелись витые кованые ручки. Девушка нерешительно протянула руку к одной из них, слегка поёживаясь, ожидая какого-нибудь неприятного подвоха, вроде скрытых шипов, или лезвий, или удара током. Она едва коснулась блестящего металла, как тут же резко отдёрнула руку. Поняв, что ничего не произошло, она решительно и быстро нажала на ручку и быстрым пируэтом — прошелестел всколыхнувшийся шёлк юбки и рукавов, — скользнула в сторону.

В комнату ворвался ледяной ветер, пахнущий чем-то горелым, резким. К этому запаху примешивалась тонкая струйка будоражащая душу и по капле вливающая в неё ощущение брезгливого отвращения и страха. Дух чистейшей ненависти, ужаса и страдания. Дыхание Коморры иссушало психику, давило на виски, отзывалось в груди удушливыми спазмами и навязчивым ощущением тошноты. Это был не родной Рукотворный мир. И не мир Ушедших, с его пряными и вольными ароматами лесов, горьковатой сладостью ветров и шелестом листвы. Здесь был гул, рёв снующих туда-сюда транспортных кораблей, гравициклов, барж. Приглушённый гомон, который прорезали крики, проклятия и ледяной, похожий на стук костей в склепе, хохот. Это был Тёмный Город. Город оживших кошмаров.

Её поразило, почему же дверь на балкон — а это был именно балкон, — так и осталась открытой. Для чего? Меньше всего она предполагала, что это какая-то уловка. Что ещё раз заставило её удивиться собственным мыслям. Что, она уже настолько доверяет тому, кто захватил её в плен? Она что, последние мозги растеряла за последние пару суток? Или забыла о том, у кого в плену находится?

Конечно, Аваллах…то есть, этот Отступник, оказался довольно-таки странным. Если не сказать больше. Он высказывал мысли совершенно несвойственные его расе, несвойственные даже в тот момент, когда они хотят кого-то обмануть. Она не знала, почему это, но подобные мысли о нём не вызывали у неё отторжения. Не вызывали диссонанса, в отличие от ситуации в целом. Эльдар умеют улавливать эмоции и настроения по мельчайшим деталям, мимике, жестам, умеют улавливать и более тонкие, неуловимые обычному взору, проявления тех или иных чувств. А на таком уровне, ложь и фальшь читаются довольно-таки легко — как бы ни старались её скрыть. Тем более, если именно её ты и ищешь. А здесь…здесь было другое. Слова тёмного никак не контрастировали с его мыслями и палитрой эмоций. Единственно, что насторожило её, так это то горячее напряжение, жгучее чувство, смешанное с грустью и безнадёжной тоской, которое тёмный изо всех сил пытался скрыть. В чём-то оно ей было знакомо. И память о ситуациях, в которых она испытывала эту же самую симфонию чувств, заставила её щёки вспыхнуть жаром, а сердце тревожно забиться в груди. Но эта тревога была не тёмной и безнадёжной. Это было что-то похожее на удивление, интерес, с ярким оттенком стыда, вины и ощущением нереальности происходящего.

Однако, эти мысли отвлекали её от её же намерений, и она властным приказом натренированной за годы послушничества в Храме Аспекта воли, заставила эти мысли и чувства молчать, сосредоточившись на происходящем.

Осторожно она выскользнула на балкон, обнесённый баллюстрадой из шипастых прутьев и лезвий. Вся конструкция напоминала челюсть жуткого чудовища с пастью, усеянной вогнутыми вовнутрь зубами-лезвиями, а сама эльдарка ощущала себя на языке у этого монстра, в его раскрытой пасти. Ощущение было не из приятных, и заставило её поёжиться. Обняв себя за плечи, она подошла к краю. Глянула вниз. И тут же отпрянула. Высота была головокружительной. Далеко внизу, среди переплетений дорог и трасс, в лабиринте погружённых в тени улиц сверкали какие-то огоньки. Угловатые стены щерились лезвиями и шипами. Между ломаными, причудливо разветвляющимися строениями были натянуты тёмные провода, среди которых скользили призрачные тени, а по дорогам изредка проходили группы жителей Тёмного Города, и процессии эти сопровождали парящие в воздухе лиловые светлячки рукотворного огня. Эльдарка посмотрела вверх. Здание, в котором располагалась квартира Аваллаха было массивным, и точно пирамида, сужающимся кверху с отростками пристроек, напоминавшими изогнутые рога какого-то чудовища, окутанные тёмными облаками. Чуть наискось располагался ещё один балкон. Был ли кто там наверху, она не видела. Обзор закрывала чаша, служившая основанием ему.

Ревел ветер. Над головой клубилось и сверкало холодными сполохами небо, на котором словно бы собиралась гроза. Оно было тяжёлым, чужим, бесконечно голодным и злым. Эльдарке казалось, что на неё смотрят полные ненависти и жажды крови глаза тёмного, чужого и ненасытного бога. Бога, который ждёт её слёз, страданий и мольбы о пощаде, чтобы утолить свой безмерный и бесконечный голод. Ей казалось, что хищный взгляд проникает сквозь одежду, и без того едва прикрывающую, по её мнению, наготу её тела, срывает с неё плоть и кости, пронзает душу. Она ощущала тяжесть, навалившуюся на