— Мать, что это ты мою личную жизнь стала контролировать? — окинула она меня исполненным подозрительности взглядом.

— Ну, все-таки необычный ухажер.

Она продолжала пристально на меня смотреть.

— Давай-ка уточним: ты хочешь, чтобы я с ним встречалась, или не хочешь? Если не хочешь, то почему тебя так волнует, что он мне не звонит?

Я объяснила. Вопрос не в том, что хочется мне. Выбор — целиком и полностью ее личное дело. Мне же просто интересно, как развиваются события.

— Никак не развиваются. Успокойся, ма, и забудь. Возникнет что-нибудь кардинальное, так и быть, сообщу тебе.

Вот и весь разговор.

Вероятно, немного погодя я действительно успокоилась бы и забыла о существовании Родиона. Однако не получилось.

Была середина рабочего дня. Время, когда покупателей в нашем супермаркете немного. Я сидела за кассой и болтала с другими кассиршами. И тут ко мне подошел покупатель. Выложил на транспортер баночку с салатиком, булочку и бутылку воды.

— Дисконтная карточка есть? — автоматически осведомилась я.

— Увы, Вера Павловна, нет.

Услышав свое имя-отчество, я вскинула глаза. Передо мной, широко улыбаясь, стоял… Родион.

— Вы? — изумилась я. — Здравствуйте.

— Здравствуйте, — продолжал широко улыбаться он.

— Вы, наверное, едете к Наде? Но ее сейчас дома нет. Она на работе.

— Знаю, кивнул он. — Я в вашем районе совсем по другим делам. Вот. — Он потыкал пальцем в салат и зачем-то принялся объяснять: — Решил немного перекусить.

— Правильно, кулинария у нас хорошая, — горячо поддержала я, про себя удивляясь. Ведь куда проще, если проголодался, зайти в кафе. Тем более ему, наверное, дальше ехать!

— Правда? Ну, как удачно!

Он стоял и смотрел на меня, а я на него. И вдруг спохватилась: как глупо! Сижу и не выбиваю! Быстренько пробила чек. Взяла деньги. Отсчитала сдачу. Сама положила его продукты в пакет. А он по-прежнему стоял, улыбался и с места не двигался.

— Вот, пожалуйста, — протянула я ему покупки. — Заходите еще.

— С удовольствием! — с восторгом воскликнул он. — Я тут, Вера Павловна, теперь часто бываю.

— Очень приятно, — сказала я. — Наде что-нибудь передать?

— Не надо. Я ей сам позвоню.

Он ушел. На меня мигом набросились девчонки.

— Вера, кто это? Неужели мужика нашла?

— Надя. Надькин ухажер.

— Симпатичный, — мечтательно закатила глаза Олечка. — И где только таких дают?

— Насколько я поняла, в боулинге.

— Прямо сам подошел и познакомился? — спросила Нина, которая, несмотря на молодость, успела дважды побывать замужем, и оба раза неудачно. Теперь двоих детей одна растит.

— Да нет. Там общий знакомый оказался. — В подробности я вдаваться не стала. Какая им разница.

— Обалдеть! Повезло твоей Надьке, — вздохнула Олечка.

— А у меня времени совсем нет, — пожаловалась Нина. — Поэтому и познакомиться ни с кем не могу. Слушай, Веруль, если Надька вдруг от него откажется, перепасуешь мне?

— От таких не отказываются, — снова вздохнула Олечка.

— Да я так, на всякий случай.

— Нужна ты со своими довесками такому мужику! — вмешалась старший кассир Лида. Она вечно рубит правду-матку сплеча. — Он себе молодую и необремененную найдет. У мужиков-то всегда выбор есть. А вот нам, бедным, сперва надо найти, а потом удержать.

— Было бы что удерживать, — сердито бросила Нина. — Иных как поближе рассмотришь, только одно желание возникает: поскорее избавиться.

Вечером я доложила о своей встрече Надьке. Та почему-то страшно удивилась.

— Надо же. А мне так и не позвонил.

— Мне он сказал, что позвонит, — еще раз повторила я.

Надька передернула плечами:

— Поживем — увидим.

Бабка наша тем временем произвела фурор среди иностранных кандидатов в женихи. Что молодая в купальнике, что старая. Откликнулись все четверо, и притом очень быстро. Педро из Эквадора писал на ломаном английском пышные, страстные и увесистые послания, уверяя всеми ему доступными способами, что уже сгорает от страсти и жаждет свидания с несравненной синьорой. Напор его пугал меня и даже Надежду, но только не нашу бабку.

— Может, не стоит ему больше писать? — осторожно спрашивала у нее моя дочь. — Мне кажется, он сумасшедший.

— А мне нравится, — возражала мама. — Тем более он ведь далеко.

— Надька, как ты думаешь, не может такого случиться, что его принесет к нам в гости? — не на шутку беспокоилась я.

— Ма, да у него же адреса нашего нет. И визу получать замучается. Тем более без приглашения.

— А если туристом прибудет?

— Маловероятно, — продолжала успокаивать меня дочь. — А главное, повторяю, своего адреса мы ему не давали. Вообще-то он мне тоже не нравится. Бешеный кобель какой-то. У них с бабкой уже почти секс по переписке.

— Это-то меня и страшит. Правда, может, ему больше ничего и не надо? Именно таким образом кайф ловит!

— Не знаю, как он, но бабка точно подсела, — смеялась Надька. — Она теперь сексуальный английский освоила. Сильно кругозор расширила.

Бабка сердилась:

— Зато с бывшим английским полицейским мы живопись обсуждаем. Он большой поклонник Тернера и Констебля.

Я засмеялась:

— Констебля — это естественно. Как же бывшему констеблю не быть его поклонником!

— Серые вы у меня личности, — продолжала сердиться мама. — Лучше бы почаще в Пушкинский музей ходили!

— Кстати, а как твои танцы живота поживают? Или тебе не до них?

— Почему это? Хожу. Сегодня утром была, — не отрывая глаз от монитора, сообщила она.

— И как успехи? — не отставала Надька.

Бабка фурией взвилась со стула:

— Вы мне дадите с людьми пообщаться или так и будете над душой стоять?

— А моя помощь тебе уже не требуется? — опешила Надька.

— Сама справлюсь! — как от назойливой мухи, отмахнулась она от внучки.

Мы ретировались на кухню.

Надька теперь жалела, что вовлекла бабку в международные романтические связи.

— Мать, тебе не кажется, что у нее это принимает характер наркозависимости? От компьютера теперь ее не отковыряешь. Хоть отдельный покупай.

— А о чем ты раньше думала? — спросила я.

— Вообще-то о тебе. Для тебя старалась. Мне и в голову не приходило, что на это бабка западет. Между прочим, мне свою почту надо проверить, а она сидит и сидит. Живописует Педро свои прелести двадцатилетней давности.