Выйдя на улицу, мы повернули к Гоголевскому бульвару.

Посмотрев по сторонам, Мира сказала:

– Господи! Что это? Как нейтронная бомба взорвалась. Дома стоят, а людей не видно.

Я тяжело вздохнул, и некоторое время мы шли молча. Потом я спросил:

– Чем занимается брат в Центральном Доме Ученых?

– Он электрик.

– Сколько ему лет?

– Девятнадцать. Он три месяца на этом месте. Устроился по квоте для инвалидов.

Я бывал в Доме Ученых, однажды мне довелось даже пообедать в тамошней столовой, бывшей когда-то зимним садом. Прекрасное старинное здание. Искусная лепнина, живопись, мрамор, скульптуры, стеклянный потолок… Я слышал, что в этом здании когда-то находилась балетная студия Айседоры Дункан.

Неплохая, наверное, работа – быть ночным электриком, полновластным хозяином целого дворца.

Я представил себе, как выглядят просторные залы в электрическом освещении ночью, когда внутри здания никого нет. Только – о, Господи! – неужели и на него посягнули ненасытные пятна?

Мира шла быстро, я едва за ней поспевал.

– Давно парень страдает аллергией? – спросил я.

– Два года. С тех пор, как школу окончил.

– Редкое заболевание. Я о таком слышал.

Мне хотелось подбодрить Миру. Я взял ее за руку, но она тут же выдернула.

– Почему так? – спросила она. – Ведь должен же здесь кто-нибудь быть живым. Не верю, что со всей улицы кроме нас никто не спасся.

Мы подошли к шестиэтажному зданию. Даже на фоне пасмурного ночного неба было видно, что контуры его изменены, словно кто-то обглодал стены и крыши.

– Дальше, за банком, круглосуточный гастроном, – сказала Мира. – Может быть, там кто-то еще есть. Из продавцов…

Но когда мы дошли до закругленного угла, то обнаружили запертую дверь.

– Они могли закрыть магазин, когда отключился свет, – предположил я. – И уйти домой. Если успели.

– Смотрите! – воскликнула Мира.

Впереди виднелся просвет между домами.

– Там ресторан, – сказала девушка. – Только он сейчас выглядит совершенно иначе.

Мы подошли ближе. Здесь чувствовался запах пыли. Невероятно. Весь вечер шел дождь.

Пройдя мимо двухэтажного дома, мы увидели колоннаду. Она поддерживала античный фронтон и напоминала развалины Парфенона. Самого здания не было. Мира не сказала ни слова. Только ускорила шаг.

Я посмотрел в другую сторону. Ряд покореженных четырехэтажных домов, дальше какой-то пустырь. Похоже на стройку.

Только откуда тут взялась стройка?

Нет же! Прежде здесь было красивое административное здание с белыми колоннами.

Я помнил этот дом. Теперь он лежал в руинах. Лишь угловой фрагмент стены высотой метра в четыре продолжал стоять, указывая на мрачное небо.

Судя по тому, что пыль еще кружилась в воздухе, обвал произошел совсем недавно, но никакого шума мы не слышали, словно не тяжелые плиты упали на землю, а кучи песка.

– Посвети-ка.

Я подошел ближе и убедился в том, что нигде нет крупных обломков – лишь груды рыхлой массы. Это все, что осталось от дома, который простоял на этом месте, может быть, две сотни лет.

В моем воображении возникли картины рушащейся Спасской башни, Покровского собора, колокольни Ивана Великого…

И снова повеяло холодом: он почувствовался у самых ног, прокрался под штанины, побежал вверх по голеням.

Я отскочил в сторону. И вовремя. Асфальт на том месте, где я стоял, начал проваливаться с тихим шуршанием под землю.

Я подбежал к Мире.

– Ты видела это?

– Да… – отрешенно сказала она. – Тут была пожарка… и… и управление по чрезвычайным ситуациям.

Я посмотрел по сторонам и понял, что мы почти пришли. Вон виднеется здание института физико-технических проблем, где я неоднократно бывал. Дом Ученых как раз напротив. Я напряг зрение, но было темно. Хорошо было бы иметь при себе пару устройств для ночного видения из тех, что остались в бывшей моей лаборатории.

– Значит, вы физик, – сказала Мира.

– Верно, – кивнул я. – Если хочешь, можешь говорить мне ты.

– Бывал в том здании, куда мы идем?

– Приходилось.

– Там ворота железные. Рома говорил, их на ночь запирают.

– Похоже, тебя это не остановит. Перемахнешь за секунду.

– Я не о себе. Не обижайся, но ты выглядишь не слишком спортивно.

– Угу, – кивнул я, обидевшись. – В последние месяцы как-то не хватало времени заняться физической подготовкой. А ты, видно, часто тренировалась.

– В прошлом году стала чемпионкой Европы по триатлону.

Я присвистнул.

– Здорово. Сколько лет тренируешься?

– С третьего класса. Ежедневно. Возможно, сегодня в семь утра будет первый раз, когда не выйду на пробежку.

Я представил, как буду сейчас выглядеть, если повисну где-нибудь на металлических прутьях ворот.

– Занимаешься этим с утра до вечера?

– Нет. Я учусь в МГУ. Факультет биологии, четвертый курс.

– Ого! А где же рукопашному бою научилась?

– Вместе с бывшим мужем ходила на тренировки… Смотри: свет!

Что это? Дом Ученых? Неяркое свечение излучали окна полукруглого холла: они виднелись сквозь прорези в каменном заборе.

Мы побежали. Мира выхватила у меня из рук сумку.

Ворота оказались удобными для лазанья. Покровительница науки Афина, вернее, ее чугунный оттиск, который когда-то называли стражем ворот, послужила удобной ступенькой.

Я перелез первым, поймал сумку, взял фонарик и, едва успел отскочить, как на место, где я только что стоял, приземлилась Мира.

Мы добежали до центрального входа и принялись барабанить в стеклянные двери.

Изнутри послышался раздраженный стариковский голос:

– Менты в соседнем здании!

– Откройте, пожалуйста! – закричала Мира. – Нужен Рома!

– Рома нам самим нужен! – ответил голос. – Если бы не Рома, сидели бы в темноте.

За стеклом появилось морщинистое лицо сторожа.

– Это ж додуматься надо до такого – в самом центре Москвы свет вырубать среди ночи! Хорошо, у нас тут полная автономия, предусмотрено все. Научная элита, как ни как отдыхает тут. А ты кто такая будешь, по какому праву через заборы шастаешь? О, да у нас здесь целая шайка!

– Я сестра Романа, – сказала Мира. – Мне надо срочно его увидеть.

На лице старика появилось подозрительное выражение.