Я почувствовал, как кренится под ногами плита.

Мира оттолкнула меня от провала, который начал на глазах раздаваться, а Роман едва успел схватить старика за шиворот.

– Берегись! – завопила Мира. Я оглянулся. Прямо на нас по гладкому полу надвигалось несколько столов.

Мы отпрянули в сторону и устремились к выходу.

Столы один за другим проползли мимо и с грохотом ухнули в провал.

Пол заходил волнами.

Я вскочил на основание одной из колонн. Мира и Шишига, находившиеся ближе к выходу, сделали то же самое. Старик поскользнулся и упал на колени. Он попытался подняться, но ноги и руки словно приросли к полу.

– Лед! – испуганно прокричал он.

Я был ближе всех к старику. Не отпуская колонну, я наклонился к нему и протянул руку. Но было поздно. По его телу пробежала бесцветная муть, и в мгновение ока старик словно высох. Еще несколько секунд то, что оставалось от Егорыча, простояло неподвижно на четвереньках и затем, превратившись в пыль, упало на пол.

Я взглянул на Миру. Девушка впилась глазами в страшную кляксу и не могла сказать ни слова.

– Не наступайте на пол! – крикнул я. – Он заражен! Прыгайте с основания на основание.

Шишига понял меня, и, оттолкнувшись от колонны, перескочил на свободное основание, уступив место Мире.

– Ну же! – крикнул я.

Девушка, наконец, оторвала взгляд от кляксы и прыгнула. Я, не раздумывая, сиганул на ее место и едва не поскользнулся.

– Вперед! – орал я.

Желтоватые тени сновали повсюду.

Это было похоже на световое шоу: пятна вспыхивали то здесь, то там, перемещались без всякой логики, стирая облик с фризов и картин. Со стен с шуршанием осыпалась штукатурка, а белые мраморные колонны утрачивали блеск.

Я почувствовал под руками приближение холода, и тут мной овладела странная тоскливость – точно такая же, как тогда, на лестнице, когда я впервые увидел пятно на стене. Я завопил:

– Скорее! Колонны тоже заражены!

Лампочки замерцали, вот-вот погаснут.

Шишига, наконец, добрался до выхода, затем прыгнула Мира.

Я вскочил на какой-то постамент и на миг обернулся. Колонны таяли, как сосульки. Последнее, что я увидел – беззвучно падающий купол. В тот же миг погас свет. Прыжок к выходу я сделал уже в темноте, и меня подхватили крепкие руки.

– Дом сейчас рухнет! – крикнул я.

Мы на ощупь рванулись по лестнице, затем через холл – к выходу. Фонарик потерялся в суматохе, и мы ориентировались только благодаря большим окнам холла, но ночь была все так же темна, и по пути мы то и дело сбивали какие-то предметы. А сзади нас преследовало негромкое шуршание, словно где-то далеко разгружали мелкий гравий.

Первым на улицу выскочил Шишига, за ним Мира. Я вновь оглянулся, но ничего не увидел.

Мы добежали до ворот и лишь здесь остановились отдышаться.

Дом Ученых темнел в безмолвии ночи, и ничто не говорило о том, что изнутри он весь наполнен неведомыми монстрами, превращающими его в труху.

Сумка по-прежнему была на мне. Я по ней похлопал.

– Нет ли тут случайно еще одного фонарика?

– Увы, – вздохнула Мира.

– У меня есть, – отозвался Шишига.

Раздался легкий щелчок, и свет поочередно выделил из темноты Миру, затем меня.

– Перелазьте. – Шишига посветил на ворота.

Мы по очереди перебрались на другую сторону, вышли на середину и остановились.

Я вспомнил, как отговаривал Миру идти среди ночи за братом, и мне стало стыдно.

Несколько минут никто ничего не говорил. В конце концов, я не выдержал и предложил:

– Вернемся к Федору? Не знаю, как вы, а я за него волнуюсь.

– Федька приходил, – пояснила Мира. – У него была истерика, и он остался дома.

Шишига развел руками.

– Мне надо время, чтобы прийти в себя, – сказал он. – Поэтому как решите, так и будет.

Мы двинулись в ту сторону, откуда пришли.

– Ужасная смерть, – сказала Мира.

– То, что мы сами спаслись – чистое везение, – сказал я.

Несколько минут мы шли молча.

Шишига заметил разруху на месте бывшего управления ЧС и хотел было подойти, но я его остановил.

– Нельзя. Здесь вся территории может быть заражена.

Он отпрянул назад.

– Значит, это типа инфекции? – спросил он.

– Не знаю, – ответил я. – Есть что-то биологическое в поведении агрессивных пятен: они быстро двигаются, неожиданно меняют направление. Мира, тебе так не кажется?

– Пока не могу ничего сказать, – отозвалась она. – Все, чего я бы сейчас хотела – добраться до машины, а если ее уже нет, угнать первую попавшуюся. Надо валить подальше от центра.

– Куда? – спросил я с сомнением.

– Да куда угодно. Хоть в Зябликово или Капотню. Там дольше всего горел свет. А если и там уже разруха, то, может, и за пределы Москвы.

В ее голосе вновь зазвучала твердость. Мира готова была взвалить на себя всю ответственность за жизнь брата и свою собственную и, похоже, решила взять и меня под свое крыло. Она здорово умела себя контролировать, однако я чувствовал, что внутри Мира глубоко переживает.

Я посмотрел на небо и вспомнил о тех странных прорехах, которые видел вечером. Лишь теперь пришла мысль, что мне довелось увидеть весьма необычное явление природы. Что это: две аномалии подряд, или есть тут какая-то связь?

Глаза начали привыкать к темноте, но не хватало очков. Я порыскал взглядом по пустым окнам, и на ум пришли стихи.

– Когда Потемкину в потемках я на Пречистенке найду, то пусть с Булгариным в потомках меня поставят наряду… Полагаю, при Пушкине здесь по ночам было немного светлее.

– Это правда, – сказала Мира. – Какой-то из этих домов когда-то принадлежал Потемкиным. Тут многие дома были памятниками, и теперь их нет.

Я поглядел на старинное двухэтажное здание, а в следующую секунду добрая его треть сыпучим барханом сползла на землю.

Не сговариваясь, мы ускорили шаг и через пять минут добрались до дома.

– Боже, – сказала Мира.

От ее Г-образного дома осталась только угловая часть.

– Кажется, там свет… – заметил Шишига.

– Да. И я вижу, – сказала Мира.

Я тоже заметил едва различимое свечение. Не иначе, включена лампа в ванной, и дверь оставлена приоткрытой.

– Надо проверить лестницу, – сказал я, упрекая себя в том, что сразу не уговорил Федора пойти с нами. – Если есть какая-то возможность пробраться в квартиру, лучше сделать это сейчас.