Шувалов забили по шайбе. Плохо то, что выбыл из строя Кучевский, говорят, сотрясение мозга… Это ослабит защиту. А может быть, Сидоренков сможет его заменить?

Мерно колышется стадион в ритме звучащей в воздухе джазовой мелодии — с ноги на ногу, с ноги на ногу: сильные морозы прорвались и в Италию. Ежатся зрители с накинутыми на плечи пледами, надвинув шапки на самые уши, и только на дорогих местах люди спокойно нежатся под инфракрасными лучами, не чувствуя холода. Матово-серебристой белизной сверкает лед хоккейного поля, замерли на втором ярусе канадские болельщики, а над ними гортанным ревом, звоном колокольчиков американцы встречают появление своей команды.

Прижавшись плечом к плечу, в дружном единении успешно поработавших людей, следили советские хоккеисты за началом матча. С первых же секунд неистовый темп, стремительные передачи, и вот уже американский нападающий Джон Маясич посылает шайбу в канадские ворота. Гол!

Среди рева и грохота американских болельщиков, которым явно симпатизируют многие зрители, Бобров говорит Пучкову:

— Следи, Коля, за этим парнем, подмечай, как бьет, из каких позиций, — и снова весь устремляется на поле, отмечая все: и невозмутимое спокойствие канадцев, и их резкую силовую игру, и азартные свалки у ворот.

Тактика американцев ясна, она еще раньше разгадана: внезапные рывки, острые контратаки, как у фехтовальщиков. Канадская защита слишком медлительна. Им трудно держать американских нападающих. Бобров словно ощущает тяжелое дыхание защитников Канады, примеривается, как они себя будут чувствовать в вихре еще более быстрых атак советских пятерок. И тут же Маясич вбивает вторую шайбу. И чем стремительнее развивалась игра, чем реальнее становилось поражение канадцев, тем быстрее таяла невозмутимость наших игроков. Кто бы мог подумать, что канадцы будут проигрывать, ведь они сильнее, явно сильнее. Но они проигрывают! Все усилия, приложенные ими во втором периоде, свелись к тому, что они отквитали одну шайбу, но за последние двадцать минут Маясич и Ольсон забили еще два гола, сделав невероятное совершившимся фактом: канадцы проиграли. Теперь только две команды идут без поражений — СССР и США.

Взбудораженные только что пережитым, немного оглушенные впечатлениями, ехали советские спортсмены по ночному, насыщенному огнями и гулом возбужденной толпы городку. В автобусе не смолкал разговор. Говорили все разом, много шутили, смеялись, и только Аркадий Иванович Чернышев хранил озабоченное молчание. Этот матч внезапно перевернул все планы, в новом свете представил задачи матча СССР — США. Не представляло никаких сомнений, что американцы, вдохновленные своей большой удачей, — им еще никогда не удавалось побеждать канадцев на мировых и олимпийских чемпионатах — будут играть с удесятеренной энергией. Ведь победа над советской командой равносильна для них выигрышу первого места.

Зимние Олимпийские игры 1956 года. Второй гол в ворота канадцев.

Команда СССР после победы на олимпийском турнире в Кортина д’Ампеццо.

В. Бобров на трибуне почета олимпийского первенства.

1956 год. Польские хоккеисты в Москве. В. Бобров перехватывает шайбу, за воротами Е. Бабич.

Словом, поражение канадцев о многом заставило задуматься. Однако, вернувшись в «Тре крочи», все сразу разошлись по своим комнатам, отложив разговоры на утро.

Режим хоккеистов ва многом отличался от образа жизни других спортсменов. В то время как лыжники и конькобежцы выходили на арену борьбы утром, хоккеисты начинали игры вечером и возвращались домой только к часу ночи. Поэтому они поднимались позже всех — в десять часов — и начинали день с безмятежной прогулки, неторопливого завтрака; затем ездили смотреть соревнования или залечивать боевые ссадины, синяки и шишки в клинику, а вернувшись перед обедом, проводили разбор вчерашней игры, получали установку на новую встречу, собирались и отправлялись на стадион.

Утром следующего дня на прогулке по горным тропинкам освещенного солнцем леса только и было разговору о победе американцев, ставших неожиданными союзниками советской команды. Но вчерашние союзники могли завтра стать самыми серьезными соперниками. Вот когда потребуется абсолютная собранность, полная мобилизация всех сил, и, гуляя по лесу с товарищами, Бобров вдруг вспомнил свой разговор с иностранными журналистами у отеля «Савоя». Не слишком ли верит в его силы команда? Вот что интересовало старика репортера. Он даже не подозревал, что попал этим вопросом в самое сердце Боброва, в его большое, закаленное во многих хоккейных схватках сердце бойца. Не потому ли, что эта вера в своего капитана была слишком крепка, так растерялась команда в игре с «Пентинктоном»? Можно ли основывать игру всей команды — ее молодых, окрепших игроков — на этой вере и дальше? Эти вопросы задавали себе, наверное, и те, кто отвечал за подготовку сборной команды к Олимпийским играм, к реваншной встрече с канадцами. Может быть, потому и вылетел Бобров в Берлин уже вдогонку команде.

Но, дожидаясь своего отлета, Бобров многое передумал, многое заново решил для себя, пересмотрел свое место в коллективе, где его недавние уче-

ники стали равноправными товарищами. Его много хвалили, немало восторженных слов слышал он о себе, но, может быть, никогда не испытывал Бобров такого удовлетворения, как в те минуты, когда нечаянно подслушал разговор двух тренеров команды — Аркадия Ивановича Чернышева и Владимира Кузьмича Егорова.

— Не узнаю Боброва, — говорил Чернышев. — Он стал мягче, терпимее. Не потому ли, что больше теперь верит в других и соответственно больше их уважает? Жаль, не повезло ему в Англии. Если бы его там не сломали, он сейчас показывал бы чудеса. Представляете, Владимир Кузьмич? Его старая техника, помноженная на коллективную игру, что это было бы!

— Да, он слишком мало играл в этом сезоне, — сказал Егоров, — но будем надеяться, что его хватит.

Как хотелось Боброву после этого разговора «показать чудеса», доказать всем, что ошибкой было бы не включить его в команду! И на следующий вечер после поражения канадцев Бобров и первая пятерка в матче с чехословацкими хоккеистами блеснули давним своим мастерством. Из семи забитых шайб пять принадлежали первой пятерке, и теперь только команды США и Канады преграждали хоккеистам СССР путь к постаменту почета.

В тот день, когда все шумное, многонациональное население Кортина д’Ампеццо жило предвкушением сенсационной встречи СССР — США, осаждая кассы, обсуждая шансы команд на улицах, в барах и на трибунах лыжного и конькобежного стадионов, в окрестностях отеля «Тре крочи» по-прежнему царила безмятежная тишина, по-прежнему по строгому, раз и навсегда установленному регламенту неторопливо текли часы долгого дня. Перед обедом, как и обычно, команда собралась, чтобы