его “вчера”. Хорошие ли воспоминания или плохие, они все пробуждают в человеке чувства, а пока человек чувствует, он живет. И как ты мне сказал при первой встрече, запах — лучше всего пробуждает к жизни.

— Повезло тем людям, которые встречаются у тебя на пути.

— Это почему?

— Мне иногда кажется, что тебя сюда кто-то послал с другой планеты, чтобы вложить людям в голову простые-сложные истины.

— Значит, ты везунчик?

— Определенно! Самый счастливый человек на этой планете!

— Да, с этим я полностью согласна.

— Подожди! Неужели это случилось?

— Что?

Майкл вскочил со скамейки.

— Дамы и господа! — громко заговорил Майкл обращаясь к прохожим, — В это невозможно поверить! Но сегодня произошло настоящее чудо! Ева Спес, вот эта мила девушка, — Майкл остановил мимо проходящего школьника и указал рукой на Еву. — Красивая, да? — спросил он у школьника, тот кивнул, — Так, вот бесприцедентный случай, Ева Спес впервый раз со мной согласилась! Представляете, согласилась!

Школьник посмотрел на Майкла как на сумасшедшего, вырвался из его рук и побежал не оглядываясь. Ева тем временем заливалась от смеха. Опять эти звонкие колокольчики…

— Браво! Браво! — захлопала она, а Майкл низко ей поклонился. — Могу сказать в ответ, что неужели это случилось, и ты смешно шутишь! Неужели ты наконец выбрался из своей скорлупы.

— Значит, мы оказываем сильное влияние друг на друга. — Майкл улыбнулся и посмотрел на Еву. Затем его улыбка начала медленно исчезать с лица. Он обошел скамейку и подошел к их лавандовому саженцу. Ева встала рядом с ним и двумя руками обхватила его большую руку.

— Ты боишься уходить? — тихо спросила она.

— Нет, я не боюсь. Точнее я не боюсь смерти. Я боюсь времени. Времени, которое я упущу и возможно, которого у меня больше не будет. А еще у меня теперь есть, что терять. — Майкл прижал к себе Еву. — Я боюсь, что больше не почувствую твой запах и не почувствую твое тепло.

Ева подняла голову и впилась своими огромными голубыми глазами в Майкла и его словно током ударило. Затем Ева достала из своего кармана веточку лаванды.

— Это один из цветков, что ты тогда принес для меня в салон. Я прошу тебя, носи его всегда с собой! Главное, поверь, что эта веточка — частичка меня, которая убережет тебя от любой опасности. Поверь в ее силу! Ее запах будет приятным воспоминанием о нашем знакомстве и о нашем волшебстве — лавандовом дереве. Веточка будет напоминать, что тебе есть ради чего возвращаться. — Ева вложила веточку в карман его пиджака и поцеловала Майкла еще сильнее. Он обнял ее. Он не понимал, за что он заслужил такое счастье? Он не сделал в жизни ничего выдающегося, полезного и великого. Эта девушка, которую он сейчас прижимал к сердцу была не из этого мира и времени. Она сковырнула в нем что-то. Он чувствовал, что какие-то новые семена начали прорастать в нем. Ему нравились эти изменения и ощущения. Он, черт возьми, даже начал верить, что это лавандовое дерево действительно вырастет!

У всего есть конец. Их конец приблизился безжалостно быстро. Так пролетел месяц. Самый странный и удивительный в жизни Майкла. Он ушел. Ева и сестра провожали его. Сестра задыхалась от слез. Она прижимала подаренный парфюм к своей груди и крепко держала Майкла за рукав пиджака, не давая ему войти в поезд.

Ева стояла на перроне рядом и от нее исходили те же свет и тепло, которые поразили Майкла при первой встрече в салоне. Она не плакала. Она была спокойна. Она смеялась своими голубыми глазами.

Майкл подошел ко входу в вагон и вступил на первую ступеньку, чтобы возможно навсегда исчезнуть. Ева подошла к нему, встала на цыпочки, нежно улыбнулась, аккуратно провела холодной рукой по его щеке и поцеловала его губы.

“Любя, побеждай.” — прошептала она и отошла.

Майкл ехал в душном, набитом испуганными душами поезде, который нес их на войну, отсчитывая удары обреченных сердец: тутух-тутух, тутух-тутух, тутух-тутух… Мимо проносились зеленые поля, слипающиеся с голубым небом, на котором были навешаны причудливые кусочки облачной ваты, пролетали стайки птиц, и куда-то неслись, извиваясь, полоски рек. В природе царил мир. Будто и не было войны, смерти и скорби.

Облокотившись головой на пыльное окно поезда, Майкл сделал дикое открытие. Он много раз представлял эту минуту — как трогается поезд и тяжело кряхтя отъезжает от вокзала. Он был уверен, что ему будет больно, страшно и тоскливо. Но сейчас Майкл чувствовал себя спокойно и уверенно. Нежность Евы, ее смеющиеся глаза и теплота любви, с которыми она его провожала, вселили в Майкла надежду. Надежду на то, что все будет хорошо.

Уже потом, на войне, каждый раз когда силы покидали его, Майкл вспоминал именно эти ее глаза цвета радости и любви. Он еще раз удивился мудрости этой маленькой женщины. В самый тяжелый для нее момент, она не плакала, хотя он знал, что ей больно. Она не думала о себе. Она думала о нем. Она подарила ему свою прощальную улыбку, поцелуй и веру, которые сопровождали его каждый день. Он понял, что именно таким должно быть прощание. Не слезы, а любовь. Любое прощание — на короткий срок, неопределенный или прощание навсегда должно быть радостным. Ведь на обратном конце будут нести с собой то, чем тебя наградили напоследок — горе или надежду.

Майкл не обращал никакого внимания на тех, кто был с ним в вагоне и на их разговоры. Он гонял в голове фразу “Любя, побеждай”. Он не мог до конца понять смысла, сказанного Евой. Вроде бы это просто, но как применимо к войне? Это ещё ему предстояло узнать.

Майкл ушел на войну военным врачом. За годы войны выстрелы и взрывы стали для него обычным звуком — как шум ветра. Он привык к крови на своих руках. К тому, что только что сидевший с ним человек, говоривший о планах на жизнь, через час с отрубленными ногами молил о смерти. Он привык к слезам мужчин, которые лежали на госпитальных койках. Он привык к их молитвам. К молитвам о жизни или о смерти. Он привык к крикам боли и стонам. Он