Рабочий день подошел к концу. Ева выпорхнула из магазина и как ребенок бросилась на шею Майкла и тепло поцеловала его. В окне салона появились две фигуры — большая и маленькая. Продавщицы без стеснения уставились на Майкла и Еву, тыкая друг друга в бока и перекидываясь язвительными замечаниями. То, что они были язвительные Майкл понял по искажающейся после каждой фразы мимике.

— Пойдем скорее отсюда, а то твои “шерифы” внушают мне ужас. — сказал Майк.

— Хаха, да они смешные и часто забавляют меня. Но они лучшее в парфюмерном деле.

— А еще они лучшие в презрении!

Они взялись за руки и отправились прочь из маленького города. Они любили где-нибудь заблудиться — в лесной чаще или в диких полях. Так они всегда попадали в новые и интересные места, и каждая прогулка становилась приключением. В этот раз они набрели на кукурузное поле. Острые стрелы стеблей стремительно тянулись к небу, поэтому, войдя в это кукурузное царство Майкл и Ева утонули в зелени и видели только глаза друг друга. Они долго шли молча, пробираясь через кукурузную преграду. Оба жадно прокладывали себе путь, раня руки плотными листьями. Они так быстро и усердно шли, будто бежали в темноте от врага, чтобы вот-вот через несколько шагов достигнуть света и оказаться в безопасности.

— Майкл, я больше не могу. Давай сделаем остановку. — донесся голос Евы.

Майкл свалил стебли кукурузы к земле и вытоптал им островок для отдыха. Ева сразу легла на землю и поманила Майкла рукой. Они легли щека к щеке, а их тела как единая стрелка компаса, смотрели в разные стороны. Они молча уставились в небо, по которому тяжело плелись темно-серые тучи. Какие-то мрачные картины рисовали облака. Майкл увидел небесную голову с огромным кричащим от ужаса ртом, а вот две руки, которые ветер медленно отцеплял друг от друга, а вот облако в виде совы с большими распахнутыми крыльями, которое постепенно превращалось в бесформенный клочок облачной ваты. Эти объемные картинки постепенно затягивались единым темно-синим полотном. Незаметно оборвались все звуки вокруг: ни птиц, ни ветра, ни чего не было слышно. Только вдалеке послышался рваный, глухой шепот грома.

— Предвестник перемен. — сказала Ева.

— Кто?

— Гром, слышишь? Мне с детства казалось, что гром всё терпит. По долгу молчит. Что он впитывает всю боль земли. А потом, когда молчать становится невыносимо, выпускает раскаты человеческих молитв, просьб, слез, мук и омывает всю землю слезами, смывая все плохое. Так он дает начало новому кругу человеческих переживаний.

— А я думал, что это давление на пути молнии повышается из-за нагревания воздуха током и при удалении от разряда молнии, гром просто вырождается в звуковую волну. А тут оказывается молитвы…

Ева повернула голову на Майкла, посмотрела на него и отвернулась обратно.

— Ты невыносим… — с улыбкой сказала она.

— Ну это же правда!

— Почему тебе так сложно поверить в то, что отличается от общепринятых теорий?

— Я верю только в то, что могу проверить или научно доказать. Вот например, сегодня я действительно видел волшебство. Я своими глазами увидел, как ты преображала людей. Заходили к тебе сотрудники похоронного бюро, а выходили счастливые дети, которым только что купили заветную игрушку.

Ева ничего не ответила. Она сосредоточенно смотрела в небо и кажется о чем-то думала. Майкл понял это по ее сжатым губам, которые меняли положение с каждой новой мыслью.

— Давай посадим лавандовое дерево? — вдруг сказала она.

— Я конечно, не силен в ботанике, но на сколько я знаю, лаванда — это кустарник?

— А у нас будет дерево! Мы вместе с тобой сотворим волшебство.

— А почему именно лавандовое дерево?

— Лаванда — это твоя удача. Она с детства с тобой. Это твой запах. Это ты. И я хочу, чтобы ты сильно поверил во что-то! Ты должен будешь вернуться с войны и увидеть, что дерево действительно выросло, увидеть чудо, которое ты сотворил, увидеть плоды своей веры.

Внутри Майкла все органы сжались в комок. Ему захотелось завыть. Он повернулся к Еве, обхватил ее голову руками, прижал к себе и поцеловал ее горячий лоб.

— Я должен буду вернуться, чтобы увидеть тебя, Ева.

— Хорошо, ты должен будешь вернуться, чтобы увидеть нас.

— Я не могу обещать такого чуда. Но я сделаю всё… Всё, что смогу…

— Просто поверь.

На их лица начали падать теплые капли дождя. Майкл и Ева свернулись калачиком и прижались друг к другу. Они лежали на кукурузном островке, окруженные забором высоких зеленых стеблей, а дождь омывал все поле и этих двоих слезами, давая начало новому кругу человеческих переживаний. Предвестник перемен — гром, тем временем, перешел с шепота на крик.

На следующий день они пришли в парк к скамейке, на которой недавно встретились. За ней они выкопали ямку и положили в нее семена лаванды. Ева достала из сумочки маленький флакончик и вылила его содержимое в ямку.

— Что в нем? — спросил Майкл.

— Так я тебе и сказала. — в ее больших голубых глазах появился уже родной смех.

— Не могу представить, как из этого может вырасти дерево. — сказал Майкл, прикрывая семена землей.

— Вырастет! Да еще какое! Все возможно, Майкл, если в это верить. И к тому же, должно же существовать хоть одно лавандовое дерево на этой Земле?

— Да, и правда… Почему бы ему и не быть.

Каждый вечер они приходили в парк к своему “чуду”. Поливали, удобряли, выдирали быстро растущие сорняки. Сидели на земле и молча смотрели на них, каждый думая о своем. Когда становилось прохладно перебрались на скамейку и разговаривали до рассвета.

— Чем ты будешь заниматься, когда я уйду? — спросил однажды Майкл, прижимая Еву к груди.

— Растить наше дерево и заниматься своим делом как и раньше, только упорнее. В темные времена люди больше нуждаются в обычных радостях.

— Ты думаешь во время войны люди будут больше нуждаться в твоем дорогом парфюме?

— Мне кажется люди будут нуждаться в приятных воспоминаниях. Воспоминания — это все, что остается у человека от