– Теплее, – кивнул «Борисов». – Гораздо теплее. Вот только того сеятеля тоже больше нет. За провал миссии его вышвырнули из страты. Так что перед тобой такой же жалкий изгой, как и ты сама, – исполнил он несколько картинный поклон. – Некогда – сеятель двадцать восьмой касты, ныне – презренный трутень. Должен признать, дело это мне пока в новинку… И между нами: так себе ощущение! Тебе не понять: ты в страте-то, по сути, и не была…

– Сейчас вот прям расплачусь от сочувствия! – хмыкнула Настя. – А после… – в ее голосе лязгнуло железо. – После откручу тебе на фиг твою нагло улыбящуюся башку. А когда появится хвост, который ты стыдливо прячешь – то и его оторву. За Веру Варенникову. За Инну с Рыжим. За нас с Тимуром! – к ее собственному удивлению первые три имени не высекли у нее в груди ни малейшей искры, ни теплой, ни холодной, и только при упоминании Тимура ярость, которую она так пыталась в себе пробудить, принялась наконец разгораться. Гнев – плохой помощник только для людей, монстра он способен вывести на пик формы в считанные секунды.

– А силенок-то хватит? – совершенно не испугался ее угроз собеседник. – Эта башка, – похлопал он себя ладонью по макушке, – приделана к шее довольно крепко… Но дело даже не в этом. Ты предъявляешь счет сеятелю, а его, как я уже сказал, здесь нет. Перед тобой трутень. Он не имеет – я не имею – отношения ни к смерти Веры, Инны и Рыжего, ни к тому, что произошло с Тимуром. Сеятель – имел. Я – нет, потому что я – не он, как и ты – более не жнец семьдесят третьей касты.

– То-то бывшие собратья по страте никак не оставят меня в покое! – скривилась Журова. – Для того, наверное, и ищут, чтобы похлопать по плечу да сказать: «Ты теперь трутень и ни в чем перед нами не виновата. Извини за беспокойство!»

– Жнецы ищут тебя не для того, чтобы наказать – ты и в самом деле не отвечаешь за то, что сделала, будучи одной из них. Они тебя ищут, потому что ты опасна.

– Я? Опасна? – не сдержала саркастического смешка Настя. Пыл ее сам собой угасал – подспудно она понимала, что «Артем» прав. В отношении себя прав. – Шутишь?

– Ни в коем разе. По этой же самой причине искал тебя и я.

– Работаешь на жнецов? – холодно прищурилась Журова. – Ты же, кажется, всегда играл на другой стороне? Хотя да, о чем это я – то был сеятель…

– А вот здесь как раз ровным счетом ничего не поменялось, – заявил «Борисов». – Со жнецами мне по-прежнему не по пути.

– Ну и на кой тогда тебе сдалась я? – грубо бросила Настя.

– Я могу тебе помочь. Могу – и хочу. А взамен рассчитываю на твою помощь. Баш на баш – все как положено у приличных трутней.

– Помочь? – переспросила Журова. – Что, можешь вывезти меня из Москвы?

– Зачем? – почему-то удивился такому вопросу ее собеседник.

– Подальше от глаз жнецов, зачем же еще?

– Дурацкая идея, – перестав, наконец, улыбаться от уха до уха, заметил «Артем». – Здесь тебя худо-бедно скрывает фон тысячелетнего города, а в безлюдной провинции они тебя сразу вычислят. Нет, – мотнул он головой, – мое предложение куда интереснее. Я помогу тебе снова стать обычным человеком. Тебе и Тимуру.

– Что? – ошалело уставилась на «Борисова» Настя.

– Вот оно самое, – явно довольный произведенным эффектом, развел руками «Артем». – Ну, что скажешь?

– Скажу, что либо ты полный идиот, либо зачем-то пытаешься выставить идиоткой меня, – опомнилась Журова. – Развоплотить одного – а тем более сразу двоих – из основателей после признания касты Приближенными… Самому не смешно? Кто на такое пойдет?! Это же… Ну, не знаю даже с чем тебе сравнить… Все равно, что оторвать Неназываемому хвост, сделать из него петлю и повеситься на ней!

– Ну и фантазия у тебя, – усмехнулся «Борисов». – Хвост Неназываемого… Затейница! Разумеется, ты права, – продолжил он, резко посерьезнев. – И не права одновременно. Семьдесят третья каста признана Приближенными – и самый отмороженный трутень даже помыслить не посмеет о синтезе антидота, способного развоплотить основателя назад в человека. Но если вдруг Приближенные пересмотрят свое прежнее решение… – он многозначительно умолк.

– Скорее галактика сожмется в точку, – равнодушно заметила Настя. Бывший сеятель определенно спятил – с новоиспеченными изгоями такое случается сплошь и рядом – вот и несет откровенную чушь.

– Есть одно правило, – как ни в чем не бывало продолжил «Артем». – Если трое из девяти основателей выкажут неверность своей страте, каждый – до своего первого окукливания – новая каста окажется дискредитирована. У Приближенных появится обязанность собраться вновь – и предыдущее их решение почти наверняка будет отменено.

– Три предателя из девяти? – в голосе Журовой на миг мелькнула заинтересованность – тут же, впрочем, растаявшая.

– Один у нас уже есть, – выразительно кивнул ей «Борисов».

– Мой случай особый, – буркнула Настя. – А чтобы нашлись еще двое… Не бывало такого, сколько стоѝт кастовая лестница!

– Но не бывало и такого, чтобы сразу трое из девяти основателей приняли токсин против своей воли. Ты – раз, – принялся загибать пальцы трутень. – Тимур – два. Дарья Макаускайте – три. Да и с остальными там, возможно, не все было чисто.

– Ну… – откинувшись на спинку дивана, попыталась осмыслить расклад Журова. – Даже если случится невероятное, три предателя наберутся, и касту распустят – где ты возьмешь антидот?

– У сеятелей, где же еще? В благодарность за такую услугу они уж не поскупятся. А меня, соответственно, охотно примут назад в страту – это упреждая твой вопрос, в чем здесь мой интерес.

– Допустим, – неуверенно кивнула Настя. – А как все-таки ты добьешься предательства Тимура и Даши? Тимур – пахарь, Даша, кажется, вообще учетчик. И пахари, и учетчики всегда стоят на стороне жнецов. Здесь тебе сеятели никак не помогут!

– Здесь сеятели не помогут, – и не подумал спорить «Артем». – Здесь мне поможешь ты.

– Я? Это