Записи Б.М. Шапошникова о боях позволяют воспроизвести подробности и атмосферу тех дней. «Я оставил штаб 14‐й кавалерийской дивизии в лесу, что севернее деревни Вильчи-Луг (к юго-западу от Сыцынавы).

Едва около четырех часов дня штаб дивизии на автомобиле прибыл на свою квартиру в Сыцын, а полки подтягивались к своим стоянкам, как пришли тревожные вести: немецкая пехота при поддержке артиллерии повела атаки на Осухув[60], Казанув[61] и к северу от них. Сторожевое охранение при поддержке двух артиллерийских орудий пока сдерживало наступление противника».

Штаб дивизии выехал к месту боя на командный пункт у Вильчи-Луга. 19 августа сторожевое охранение начало отход на восток. «Казанув горел. Бригады дивизии стояли в конном строю, готовые к атаке. Солнце уже закатывалось и своими отблесками на восток мешало бригадам просматривать местность».

По предложению штаба Новиков отвёл дивизию на болотистый рубеж реки Зволенька в районе города Зелёнка[62].

«Наш штаб остановился в Грабуве[63] в доме брата известного польского писателя Сенкевича. Нас приветливо встретил старик хозяин, он угостил вкусным ужином. Было решено: 8‐я кавалерийская дивизия и 72‐й пехотный полк 20 августа должны удерживать свои позиции у Зволеня, а 14‐я кавалерийская дивизия должна развернуться в пешем строю за рекой Зволенька, наблюдая далее до Вислы местность лишь разъездами».

У реки Илжанка казачий разъезд захватил легковой автомобиль начальника 3‐й дивизии ландвера, шедший из Радома на Казанув. «Пленный шофёр и его помощник подтвердили, что дивизия пошла на переправу через Вислу. Они заявили, что в плен попали только потому, что начальник их дивизии забыл в Радоме сигары и послал автомобиль за ними». По дороге казаки и захватили штабной немецкий автомобиль.

В описаниях Шапошникова обращает на себя внимание привычные славянские географические названия в местах боёв и часто встречающиеся немецкие фамилии по обе стороны фронта.

Галицийское сражение

В конце августа 14‐я дивизия начала наступление на юг, где приняла участие в Галицийской битве[64].

В своих воспоминаниях Б.М. Шапошников пишет: «С 7 часов утра 23 августа воинские части на левом берегу Вислы, объединенные под командованием Новикова, двинулись к реке Каменна. Развернувшись на линии Глина, Павловице, пехота под общим командованием начальника 75‐й резервной дивизии завязала бой и повела наступление на фронт Зембожин — устье реки Каменна. Противник встретил атакующих артиллерийским огнем с дальних дистанций. Начался медленный пехотный бой.

Отбрасывая слабые части конницы противника, 14‐я дивизия начала развертывание для наступления на восток».

К вечеру 23 августа левый берег Вислы был очищен от противника на всем протяжении от Ивангорода до Завихоста. 24 августа Ставка передала Юго-Западному фронту директиву о наступлении.

Шапошников отмечает: «Нужно отдать справедливость Алексееву, что такая концентрация маневра по разгрому 1‐й армии была совершенно правильна, так как последняя была бы изолирована от остальных австрийских армий и окружена в районе Сандомира».

25 августа 14‐я кавалерийская дивизия, совершив сорокакилометровый марш, перерезала шоссе Сандомир — Опатув.

В описании Шапошникова читаем: «Холмистый характер местности, сильный огонь противника с западной окраины Сандомира[65] остановили наступление 14‐й кавалерийской дивизии, которая, оставив… охранения, отошла на ночлег в ближайший район к западу. Штаб дивизии разместился в господском дворе Рожки».

27 августа дивизия подтянулась к линии сторожевого охранения. «В пятом часу утра тульцы близко подошли к укрепленной позиции австрийцев, не подозревавших о готовящемся ударе. Настала решительная минута, и командир полка отдал приказание двинуться на штурм. Не открывая огня, в полной тишине тульцы бросились вперёд. Разбивая прикладами, малыми топорами, лопатами и расталкивая руками проволочные заграждения противника, атакующие в мгновение были в первой линии окопов, уничтожая не успевших прийти в себя австрийцев. Сметая всё на своем пути, в короткий промежуток времени тульцы решительным ударом овладели двумя линиями окопов и вели бой у костёла, врываясь в самый город. Порыв атаки был настолько силен, что противник почти не оказывал сопротивления, падая под штыковыми атаками штурмующих тульцев». Но, не имея резерва, раненый командир полка приказал закрепиться на захваченных позициях.

Придя в себя, австрийцы остановили продвижение тульцев и организовали контратаку. «Тщетно офицеры полка умоляли солдат продолжать держаться до открытия огня нашей артиллерии. Ослаб порыв атаки, погасла вера в помощь других и… тульцы начали отступать. Неся громадные потери, лишившись почти всех офицеров, оставляя раненых и убитых на поле боя, остатки 72‐го пехотного полка в числе лишь 600 из 2200 человек, пошедших в атаку, отошли в исходное положение».

Тяжело переживая случившееся, Шапошников признавался: «Я пишу воспоминания, а не историческое исследование, но со всей правотой должен отметить, что или нужно было взять руководство ночным боем в свои руки, или возложить его на Зандера[66], а самое главное — необходимо было с вечера поставить артиллерию на позицию, чтобы она могла своевременно, даже ночью, оказать содействие».

Когда на следующий день остатки 72‐го пехотного полка выдвинулись в город за ранеными, там уже рыскали австрийские мародеры, которые спешно убегали при виде наших солдат.

Через несколько дней бойцы дивизии на плечах отступающего противника всё же ворвались в Сандомир. Противник, опасаясь окружения, бросив орудия и склады продовольствия, спешно переправился на правый берег Вислы. В город возвратились остатки 72‐го пехотного полка. «Вперемешку с трупами русских лежали и убитые австрийцы. Больницы, костелы города были переполнены австрийскими и русскими ранеными. В поспешном бегстве австрийцы не только не оставили врачей и медицинского персонала, но даже реквизировали в аптеках города весь перевязочный материал. Для перевязки раненых были срочно отправлены все врачи 8‐й и 14‐й кавалерийских дивизий».

Сандомир был оккупирован австрийцами в течение двух с половиной недель. В день, когда русские вернули город, австрийцы захватили семнадцать стариков и увезли их с собой.

Английский военный агент в России Нокс записал в своём дневнике: «Я видел один эскадрон уральских казаков в Сандомире — это огромные, рыжебородые, дико глядящие люди, почти все с непромокаемой накидкой поверх их военного обмундирования. Я не удивляюсь, что австрийцы были в ужасе от них».

Александр III однажды припугнул молодого Вильгельма II, что наводнит Германию казаками. С тех пор страх перед ними уже никогда не покидал немцев и австрийцев.

Подводя итог боям за Сандомир, Шапошников записал: «Итак, проведена первая большая фронтовая операция, в которой мне пришлось принять участие, хотя и в малой должности, но в довольно сложной обстановке.

Описал я её подробно потому, что историки Первой мировой войны отнеслись чрезвычайно небрежно к изучению архивов. Может быть, мой труд немного их пополнит».

Заканчивая описание Галицийской битвы Шапошников добавил, что хотя обстановка для 14‐й кавалерийской дивизии была тяжела «…но зато за свою работу офицерский, унтер-офицерский и рядовой состав