— Может, они хотят выяснить, что там произошло — ну, тогда, сто лет назад.

— А может, они, блин, еще долбаные страшилки друг другу на ночь рассказывают? Никто в это всерьез не верит, и плевать всем на то, что там было, иначе давно бы уже все нашли. А если этот Кару так хочет знать, что там происходит, пусть сам сходит и посмотрит! — Эме вконец разошлась, потом так же резко успокоилась и подняла на меня взгляд. — Рета, пожалуйста, — произнесла она непривычно просительным тоном, — пожалуйста, пообещай мне больше не говорить с Нико. Ты по нему скучаешь, я знаю. Но я тебя очень прошу — остановись.

Я вздохнула и сделала рукой неопределенный жест. Наверное, его можно было расценить как согласие, но нового обещания я давать не собиралась. Если я сейчас и сойду с ума, то не от разговоров с Нико, а скорее без них.

Глава 3

Вессем находится на северо-востоке от Гетто, а Сити — на западе. Конечно, у детишек из Сити есть свои городские легенды, хотя страшилки они рассказывают, скорее всего, не про Вессем, а про Гетто. Наверное, и планы строят, как бы на нас, убогих, посмотреть. Но к тому моменту, как они получают право въезда в Гетто — вернее, в Чарну-Техническую, — они уже понимают все минусы этого предприятия, так что к нам как раз никто не рвется. Конечно, кто-то из Сити иногда приезжает — если нужно инспектировать шахты или теплицы, иначе, чем через наш район, не добраться, но от этих визитов проверяющим, надо думать, мало радости. Ну и в Гетто всегда относились к ним с изрядной долей презрения.

Конечно, иногда мы мечтали, как будем жить в Сити. Каждый сочинял свою историю, одну невероятнее другой. Одни выдумывали богатых родственников, другие представляли, как поступят в университет, третьи надеялись попасть туда на работу и там встретить свою большую любовь. Аксель, помню, говорил, что завербуется в армию, чтобы как-нибудь прийти туда с пушкой и объяснить, что надо делиться. Ну, он всегда был придурком.

Все мы ненавидели жителей Сити, презирали их, смеялись над ними, и все же мечтали войти в их число. И ведь не то что бы это было невозможно. Некоторым удавалось. В каждом классе училась девчонка, друг троюродной сестры которой смог. А в крайнем случае могло повезти с работой — ведь в Сити тоже нужны те, кто убирает улицы, водит транспорт, разгружает фуры и обслуживает водопровод. Нам говорили — учись хорошо, работай честно, держись подальше от плохих компаний, близко не подходи к флойту, и однажды ты сможешь.

Так что, когда комм звякнул, оповестив, что есть вакансия в Сити, это было не то что совсем уж невероятное событие. Но для меня — настоящее чудо.

Мне было предписано явиться к трудовому инспектору, и я кинулась в социалку, не медля ни минуты. Все запасы дождя, кажется, вылились на нас в тот день, когда я вышла из тюрьмы, и теперь солнце жарило просто нещадно, так что я явилась вся мокрая от пота.

Сегодня дежурил тот парень, что встречал меня в первый день. За прошедшее время мы познакомились получше, и я знала, что его зовут Ландерберт Вуйтович (говорю же, в Гетто у всех крыша едет, когда надо выбрать ребенку имя), у него трое младших братьев и сестер, он учится на инженера тепловых систем, сюда попал, потому что у него были высокие баллы по психологии и социальной работе в школе, но он уволится, как только подвернется что-то по профилю, потом хочет переехать в Промзону (то есть и правда умный) и в целом был бы не против сходить со мной куда-нибудь. Я делала вид, что не понимаю его намеков, но, пожалуй, он выгодно выделялся на фоне других моих знакомых. При иных обстоятельствах, может, у нас бы что-нибудь и вышло.

Я вдруг испытала острую потребность поговорить с Нико, аж руки зачесались достать комм.

— А, Рета, — обрадовался он. — Ну поздравляю.

— Что за работа? — хриплым от волнения голосом спросила я вместо приветствия.

— Какой-то А. Маноа хочет нанять домашнюю помощницу, знающую язык жестов. Скорее всего, он просто забыл поставить галочку в графе «без судимости», но… чем черт не шутит, да? Я решил все равно тебе написать. Тем более, кроме тебя кандидатов вроде как и нет.

Я поняла, что он прав — скорее всего, этот А. просто ошибся, заполняя форму запроса, но не использовать шанс было бы глупо.

— А что нужно делать?

— Работа по дому, — он пожал плечами и нахмурился, вчитываясь в невидимый для меня текст. — Никаких специальных пожеланий или условий.

Мы оба помолчали.

— А зачем тогда жестовый язык? — спросила я наконец.

— Понятия не имею. Так что, берешь?

— Конечно.

В крайнем случае, прокачусь до Сити и обратно. Хоть посмотрю, как они там живут, будет, что рассказать Эме.

— Хорошо. Сейчас оформим тебе пропуск в Сити. Посиди пока, для тебя это будет долго, — он смутился. — В смысле, я хотел сказать…

— Все нормально, — я улыбнулась. — Я в курсе, что меня арестовали за нападение на гражданина Сити.

— Не думай, что я тебя осуждаю, — тоже улыбнулся Берт. — Я как-то поговорил с одним парнем из Сити, через пятнадцать минут уже хотелось ему нос сломать.

Я с сомнением посмотрела на открытое дружелюбное лицо Берта. Ну да. И где это, интересно, он встретил парня из Сити?

— Запрашивают твою характеристику из тюрьмы, — обеспокоенно сказал он. — Надеюсь, они про тебя ничего плохого не напишут?

К счастью, я была пай-девочкой, не считая драки с Криной за верхнюю койку. Усердно работала на строительстве моста, не жаловалась, не конфликтовала, не нарушала дисциплину, ела что дают. Мне быстро объяснили, какое это везение — попасть в государственную тюрьму, в частных намного хуже. Так что я старалась изо всех сил. Вряд ли к моему поведению есть претензии. Но все равно следующие двадцать минут прошли напряженно. Наконец Берт сообщил, что все в порядке. Социальный инспектор тоже ничего плохого про меня сказать не мог — я ежедневно приходила отмечаться и честно искала работу. В общем, раскаялась и стала на путь исправления. К тому же вчера я, чтобы поддержать Эме, тоже подала документы в заочную школу, и, хотя никаких заданий я еще не открывала, только тест прошла, мой индекс сразу поднялся на целых два пункта, так что теперь я даже могла покупать еду в магазине рядом с