class="p1">Ничего, ничего не теряется.

Жизнь бежит, как капель в день апрельский.

Ничего, ничего не меняется,

Кроме частностей прочно житейских.

И в тебя утыкается нежность

Всех обид пережитых "на грани".

Та же нервность и та же небрежность,

Словно вечный булыжник в кармане.

Ничего, ничего не проходит,

А порою так важно забыться.

Я иду по неверной дороге,

Чтобы снова к тебе возвратиться.

Аллюзии и реминисценции

Сидим, молчим. Я разливаю чай.

Зачем приехал? И зачем остался?

Да ладно, не грусти и не скучай.

ДалсЯ нам этот вечер! Или дАлся?

Ну, как дела? Как жизнь? Успехи как?

И ночь нежна? И грусть в воде холодной?

Я все еще живу тобой, чудак,

И оттого "живу" такой свободной.

И жизнь игра, и я большой игрок.

И шип в груди не вытащить — застрял.

О, как ты глуп и вечно одинок

Мой несравненный "Ральф де Брикассар".

Так уж вышло изъян души…

Так уж вышло (изъян души),

Что мне любится без остывания.

Хоть ломаются карандаши,

Хоть меняются расстояния.

И, увы, не смогу сказать,

Никогда уже просто "друг".

Мне не нужно уметь рисовать.

Прочно замкнут событий круг.

Прочно связано два в одно:

Его: "Прыгай!", мое: "Лечу!"

Так сложилось давным давно

И иного я не хочу.

Вот и лето сгорело в зареве…

Вот и лето сгорело в зареве

Что сказли мы, не сказали мы

Пьяный ветер уносит в мареве

Незнакомых и злых широт.

И не зажило все сгрешенное.

Не забытое, но свершенное.

Мне с тобою давно решенное

Обрекается на излом.

Отпускаю цветы по линии

Дальше в кожу врезаться синими

Словно вены кривыми длинными

Вспоминаниями про жизнь.

Обрекайся и майся сызнова

Не случилось мне горькой тризною

Постоять возле гроба избранной

Поминальщицей чувств и вер.

Постоим рядом, поживем обще…

Постоим рядом, поживем обще.

А сквозь ток взглядов вечность все ропщет.

Помолчим светло, примостим жизни.

Бьют в окно ветки. Дождь в карниз втиснут.

Не всерьез вечность, и не нам полнить.

А на вдох легче покорять волны.

Поживем обще,

Постоим рядом.

Нам, родной, в общем, что еще надо?

Он не вернется

"Он не вернется. Ему не надо"

И снова осень нежней чем лето

И снова лица и снова взгляды.

Но ведь не в этом же… блин, не в этом.

Расхлопнет ставни, расверзнет хляби.

Кому держаться за край ковчега?

Ему не надо. Ему не надо!

И к черту! Водки стакан и хлеба.

Ну, что ты вьешься, как проститутка

Вокруг души золотым нарядом?!

Все ерунда. Говорю же — шутка!

По мерке я… а ему не надо.

Перекресток

Играют на струнах моей души,

Импровизируя, боги.

Ты уходить пока не спеши -

Не исчезают дороги.

Те, что ко мне — уже пройденный путь.

И ни к чему возвращаться.

Что от меня — на время забудь -

Я не хочу прощаться.

Стоит еще постоять чуть чуть,

Поговорить о разном.

Ну, а потом… Я — в путь. Ты — в путь.

Поодиночке, ясно.

Горизонтальные танцы

Губы на теле, на коже,

На мягком, на выпуклом, влажном.

В венах волна до дрожи:

В стоне, в дыхании каждом.

Руки, ладони, пальцы.

Жар и почти смятенье.

Горизонтальные танцы.

Мы продолжаем движенье.

Еще немного. шаг до безумья…

Еще немного. Шаг до безумья.

Тела не знают боли раздумья.

Душа не помнит горечь прозренья.

И нет иного мне откровенья.

На коже пальцев все гимны света.

В касаньях губ моих все ответы.

и в ритме тел все свились проклятья.

А после сон… и твои объятья.

Только эта ночь и эти звезды…

Крест деревянный иль чугунный

назначен нам в грядущей мгле…

Не обещайте деве юной

любови вечной на земле!

Б.Окуджава

Только эта ночь и эти звезды.

Ты представь, что утро не настанет.

Ты представь, что завтра будет поздно

И целить, и ненарочно ранить.

Только миг и только эти губы.

Ты представь, что мир окончен нынче.

Ты представь, что кто-то слишком грубо

Оборвет одну из наших жизней.

Только воздух, только сумрак тела.

И не нужно в завтра оправданий.

Я в тебя в последний миг влетела

Всем огнем беззавтрешних желаний.

На блюзовой мелодии из сна…

На блюзовой мелодии из сна

Качался мой набитый хламом дом.

Сегодня не случилась я одна,

Он приходил и оставался ОН!

И пальцев бег по коже, между тел,

Прижатых кожей, к влажной коже рук.

Он говорил, что встречи не хотел,

И все шептал, что только дальний друг.

Губами находил, ловил, сжимал,

И отпускал на волю жар и стон,

Сегодня он пришел и удержал

На блюзовой мелодии мой дом.

Тело в тело, губы в губы…

Тело в тело, губы в губы.

Будь со мною жадно-грубым.

Расплавляй дыханьем кожу.

Нынче все легко и можно.

Слабость утра, губ касанье.

Ложь, тревога, обещанья.

Ждет такси. — Пока! — До встречи!

Чье-то тело, новый вечер.

С закатом

Губы твои — по коже. Вниз.

Влажно и нервно — вдоль по ключице.

Коршун-закат над нами повис.

Хищной, как всё неизбежное, птицей.

Я отмолю этот грех за двоих:

Богово богу — телу земное.

Стон, о плечо твое ранившись, стих.

С этим закатом мы пара, где трое.

Горечь случайных неправых минут.

Сладость горячей влажнеющей кожи.

Черт! да какой же, ей-богу, ты друг!..

Меньше заката, что нас перемножил.

Тек алый сок по розовым губам…

Тек алый сок по розовым губам,

Деля весь мир на тысячу цветов.

И был обожествлен в тот миг Адам,

Когда касался Евиных сосков.

Невечный день, невечный человек.

Дрожанье мышц и пьяный жар объятий.

И в райский сад вдвоем шальной побег,

Когда сползают с плеч бретельки платья.

Ночь

Лениво губами от узких ладоней

До