– Что-нибудь не так с Йеном? Ничего подозрительного не замечаешь?

Артуро качает головой:

– Он – Тинделл, и этим все сказано. Я ему не доверяю. За ним постоянно наблюдают мои люди.

Они пока не сообщали мне ни о чем подозрительном: ничего нового в его банковских делах, никаких новых автомобилей, встреч с людьми, которых мы не знаем…

– Тем не менее там что-то зреет. Будь внимателен.

Артуро улыбается:

– Конечно! С удовольствием его застукаю. Но, учти: если что-нибудь обнаружится, тебе нужно будет хорошенько подумать, прежде чем что-то предпринять…

– Это почему же?

Латиноамериканец улыбается еще шире:

– Потому что больше не осталось ни братьев, ни кузенов, носящих эту фамилию, которых ты мог бы нанять. У Йена еще нет детей. Если с ним что-нибудь случится, из семьи Тинделл на тебя больше некому будет работать.

Вслух я этого не произношу, но про себя думаю, что, пожалуй, это не самое страшное. Бывают вещи и похуже.

Мы с Генри возвращаемся на лодку только к вечеру. Мальчик засыпает через несколько секунд после того, как мы отчаливаем. Он спит, привалившись ко мне, положив голову на мое левое бедро. В руке у него зажато ухо большого розового игрушечного кролика. Я завожу моторы, включаю самую малую скорость, и одной рукой правлю в большой канал, а другой обнимаю сына за плечи.

Генри теплый и сонный. Завидую его способности засыпать мгновенно. Еще бы ему не устать! Сегодня у него выдался нелегкий день – первый раз попасть на материк, встретиться со столькими людьми, ездить в автомобиле, побывать в магазинах…

Впереди, нам наперерез, несется черно-желтая лодка «ситоу». От нее идет волна. Я крепче прижимаю к себе Генри и осторожно веду «Грейди», чтобы нас как можно меньше качало. Генри лишь чуть-чуть меняет положение во сне и выпускает ухо кролика. Игрушка падает на палубу. Я наклоняюсь, поднимаю кролика и удивляюсь, почему из тысячи гораздо более интересных игрушек мой сын выбрал именно эту. Кладу кролика на сиденье рядом с Генри. Мы плывем дальше. От свежего морского воздуха клонит в сон. Жаль, что нельзя лечь рядом с сыном и уснуть. Когда ты на воде на склоне дня, это очень успокаивает и располагает к отдыху. Я оглядываю бухту, проверяю, нет ли на нашем пути других катеров, и замечаю только одну яхту гораздо южнее нас и еще одну патрульную «ситоу», спешащую к Бискайскому рифу, должно быть на выручку какому-нибудь бедолаге, чью лодку относит в океан.

Море такое спокойное, бриз такой ленивый, что мне становится стыдно двигаться так медленно. Я увеличиваю скорость. Моторы теперь работают на половину своей мощности. «Грейди» рвется вперед, и через несколько минут канал уже позади. Генри все спит. Я подумываю, не забрать ли немного к северу, чтобы Генри посмотрел на большие лайнеры в порту Майами. Но, поразмыслив, плыву все-таки прямо, к горизонту, туда, где, кроме неба и моря, ничего не видно. Знаю, что через несколько минут появится наш остров.

Преодолев искушение двигаться еще быстрее, я поглаживаю по голове спящего сына и слежу за катером и за водой вокруг него. За моей спиной лениво садится солнце. Его последние лучи нагревают мне спину. Справа, напуганный приближением катера, из воды выныривает баклан и, подняв фонтанчик брызг, взлетает. Генри понравилось бы, думаю я, но не бужу его. Пусть поспит.

Далекий рев мощных моторов нарушает тишину. Я оборачиваюсь и ищу глазами виновников. Наконец замечаю лодку неподалеку от Обеденного рифа. Совсем близко от нас. Это красно-белая «сигарета», имеющая форму пули, более сорока футов длиной. Она движется со скоростью по меньшей мере шестьдесят миль в час. Я смотрю на нее со злостью. Хорошо бы как-нибудь… убрать ее, чтобы не портила такой прекрасный тихий день.

Шум моторов нарастает. Через несколько минут я снова оглядываюсь. Катер, похоже, движется в том же направлении, что и мы, и уже вдвое сократил расстояние между нами. Тут мне вспоминаются загадочные слова Риты. Может быть, она хотела предупредить меня о новой пакости Тинделла? Интересно, хватит ли у Йена духу напасть на меня. Любые несколько слов могут вызвать у него приступ паранойи. Чуть изменив курс, проверяю, намеренно ли лодка следует за нами или им просто в ту же сторону. Сначала «сигарета» движется тем же курсом, что и раньше. Но как раз когда я начинаю смеяться над своей подозрительностью, они… тоже меняют курс.

Я подумываю, не направить ли катер к берегу, но мне прекрасно известно, что преследователи могут при желании развить вдвое большую скорость, чем мы. Ведя лодку одной рукой, другой достаю ракетницу, которую положил в «бардачок» несколько лет назад. Вынимаю из пластикового футляра и кладу перед собой пистолет и ракету.

Рев двигателей сзади нарастает. Я заряжаю ракетницу, оборачиваюсь и обнаруживаю лодку ближе, чем мог предположить. Ее нос нацелен прямо нам в корму. «Сигарета» держится центра: там вода спокойнее всего. За ней тянется петушиный хвост белой пены.

Я уже готовлюсь пустить в ход ракетницу, когда вдруг вижу лица людей в лодке: мужчины за рулем и блондинки рядом с ним. Мужчина – средних лет, оплывший, мешковатый, по моим представлениям, очень не похожий на наемного убийцу.

Между тем лодка подплывает к нам все ближе и ближе. Теперь мы опережаем их чуть больше, чем на длину корпуса. Это для меня слишком близко. Я уже поднимаю пистолет, решив целиться прямо в голову мужчины. Но лодка, проплыв еще несколько футов, резко виляет вправо, почти пролетает несколько ярдов и вновь опускается на воду.

«Идиот! – думаю я.- Скорее всего, пьяный. Выпендривается перед подружкой». Но катер резко разворачивается и мчится назад, прямо к правому борту «Грейди».

– Генри! Держись! – кричу я за секунду до того, как мощный рев моторов делает бесполезным всякий крик. Бросаю ракетницу и лихорадочно вращаю штурвал влево, стараясь увернуться от встречного катера. Но «сигарета» тоже виляет и наконец… проскакивает в нескольких футах от нашего борта.

Я успеваю заметить номер на борту – 332428 – и запомнить его. «Сигарета» с ревом проносится мимо. Блондинка оглядывается назад. Они оба смеются. Правый борт нашей лодки поднимается почти перпендикулярно воде. Генри падает на меня с криком «папа!». Резко забираю влево, чтобы выровнять лодку, потом вправо, пристраиваясь в кильватере незнакомой лодки. «Грейди» на некоторое время взлетает над водой, потом плюхается обратно. Вокруг кипит пена. Генри падает вперед, разбивает лоб о пульт управления, кровь заливает ему глаза «Папа!» – снова вопит он. Я на некоторое время бросаю руль, предоставив катеру просто идти в кильватере «сигареты», и обнимаю моего раненого ребенка.

– Тсс! – успокаиваю я его. – Все будет в порядке. Ты просто испугался. Ты ведь умеешь сам лечиться. Может быть, помочь тебе?

Мальчик отрицательно качает головой. Кровь уже остановилась, рана начинает затягиваться. Я осматриваюсь, морщу нос, вдыхая выхлопы ушедшей вперед лодки. Запоминаю написанное на корме название – «Доктор РХ». Никто не может безнаказанно причинить зло моему сыну. Ни за что. Тряхнув головой, сжимаю и разжимаю кулаки. Невероятным усилием воли удерживаюсь от того, чтобы начать преследовать лодку прямо сейчас.