Почему же ее убили? Почему? Девушка зажмурилась покрепче и подняла лицо, подставляя его горячим, парящим струям. Понемногу тело расслабилось. Чёрез минуту Элли открыла глаза. И у нее перехватило дыхание. Над ситечком душа между белых кафельных плиток торчал нож!

Девушка с воплем отшатнулась. Серебряная рукоять ножа поблескивала, и кровь стекала по лезвию, собираясь у ее ног. Она бросила быстрый взгляд вниз. Ванна была полна крови, которая доставала до лодыжек. Такая горячая. Такая густая!

Нож развернулся в ее сторону, и, вскинув руки, Элли завопила: «Не-е-ет!», попятилась и поскользнулась.

— Ой-й, — она здорово треснулась головой о край ванны. Кровь брызнула на белый кафель. Сверху лились горячие струйки. Безумно хлопая глазами, тяжело дыша, девушка встала на колени, и тут раздался крик. Нечеловеческий крик о помощи, отдававшийся эхом в забрызганных кровью стенах.

Элли похолодела и стала напряженно вслушиваться. Вслушиваться в этот жуткий вопль. И узнала голос своей матери!

— Мама! — откликнулась Элли. — Мама, я тебя слышу!

Она пыталась уловить еще что-нибудь сквозь шум воды в душе, по крики прекратились.

— Нет, мама! Не уходи! Не бросай меня! Мама! — умоляла девушка.

— Элли! Элли!

Это уже другой голос. Голос отца. Он звал ее из коридора.

— Элли, что с тобой?

Девушка не могла ответить, — она дышала с трудом, все тело содрогалось. Глаза вперились туда, где только что торчал нож. Но окровавленное оружие исчезло. Исчезла и кровь со стен, из ванны. Какое жуткое видение. Она поднялась на трясущихся ногах, закрыла воду.

«Мама? Ты еще здесь? — подумала Элли с надеждой. — Я тебя слышала, мама. Я слышала твои крики. Пожалуйста, но оставляй меня!»

— Элли, отзовись! Ты жива? — голос отца мешал ей сосредоточиться. Она сделала глубокий вдох.

Все нормально, — девушка попыталась изобразить бодрость. — Я тебя не слышала, папа. Вода шумела…

— Тебе тут звонят, — донеслось из-за двери. — Какой-то Брайан.

— Скажи, что я сплю.

— В самом деле?

— Да, — ответила она твердо.

Кое-как выбравшись из ванны, девушка принялась вытираться. Накинула старый потертый халатик и посмотрелась в запотевшее зеркало. Ее лицо было бледным, а глаза пустыми и ввалившимися.

Почему ей послышался мамин голос впервые за четырнадцать лет? Элли задумалась, глядя в зеркало, будто бы там могла найти ответ. И почему ее преследует видение ножа с серебряной рукоятью? Ножа, залитого кровью? Связано ли это с Брайаном Таннером? С трупом в лесу? С матерью? Непонятно.

Запахнув халатик, девушка вышла из ванной. Отца обнаружила сидящим за кухонным столом и сжимающим кофейную кружку и заметила, что его глаза покраснели. Она позвала от двери:

— Папа?

Он повернулся к ней весь в слезах.

— Папа, как умерла мама? — спросила Элли как можно мягче и опустилась на стул рядом с ним.

— Я не могу говорить об этом, — покачал головой отец. — По крайней мере, сегодня. Прошло четырнадцать лет, а для меня это будто бы случилось вчера. Извини.

Дочь сжала его руку. У нее тоже навернулись слезы. Сказать ему, что произошло в ванной? Рассказать о видениях ножа? И о мамином голосе? Нет. Он боится ее дара, не желает поверить в него. Просто не желает.

— Прости меня. Больше я не могу ничего сказать, — повторил отец, отводя глаза.

— Все в порядке, — произнесла девушка мягко.

«Я сама докопаюсь до правды— решила она.

Сара не показалась в школе и на следующий день. Элли уже не удивилась, но очень хотела, чтобы подружка позвонила ей. Просто необходимо было переговорить.

Все шесть уроков прошли как в тумане. Девушка не могла отделаться от мыслей о матери. Когда прозвонил последний звонок, она помчалась в библиотеку.

— Здравствуйте, мисс Андерсон, — приветствовала ее библиотекарша. — Сегодня у нас много дел.

— Замечательно, — покорно вздохнула Элли. — Но сперва мне нужно чуть-чуть поработать над школьным заданием.

И не дожидаясь ответа, направилась в комнату, где находился аппарат для просмотра микропленок. Через секунду она уже искала по каталогу дат нужный фильм.

Миссис Андерсон погибла, когда Элли было всего два годика. Это произошло четырнадцать лет назад. Но в каком месяце? Элли прикрыла глаза и постаралась припомнить, что говорил об этом отец.

Неожиданно ударил в нос порыв свежего воздуха и запах земли после дождя. Девушка зажмурилась поплотнее, расслабленно опустила руки, пытаясь снова вызвать видение.

Ее сознание заполнили деревья, покрытые красными, рыжими и желтыми листьями. Мать убили осенью… И тут тревожный блуждающий огонек заставил резко распахнуть глаза. Октябрь.

Элли отыскала надпись «Сентябрь — декабрь» и достала несколько рулончиков пленки. Вставила один из них в аппарат и начала просматривать текст. На экране высветилась» первая полоса газеты «Шедисайдский маяк» за первое октября, вторник. Об убийствах обычно пишут в передовицах, сообразила Элли и принялась вертеть ручку. Вот оно. Восемнадцатое октября.

«В ШЕДИСАЙДЕ НАПАЛИ НА ЖЕНЩИНУ. П0СТРАДАВШАЯ ЗАРЕЗАНА».

Зарезана! Зарезана серебристым кинжалом? У Элли сдавило горло, губы пересохли. В висках бешено стучало, когда она принялась за чтение статьи.

«Вчера рано утром на улице Страха была смертельно ранена ножом миссис Луиза Андерсон, проживавшая по адресу Каньон Роад, 128.

Полицейские, которых вызвал водитель проезжавшей мимо машины, прибыли на место происшествия через несколько минут. Но женщина уже скончалась.

Двухлетняя дочь миссис Андерсон была обнаружена неподалеку сидящей в коляске. Она плакала, хотя осталась невредимой. Других свидетелей происшествия не было».

Потрясенная Элли оторвала взгляд от экрана и откинулась на спинку стула. Она не могла читать дальше. Слезы переполнили ее глаза, побежали по щекам. Это же я! Я была там! Неужели я действительно видела, как убили мою мать? Горячие слезы обжигали щеки, экран расплылся перед глазами, строчки разъехались. И из их сплетения вдруг возникла четкая картинка. Женщина на тротуаре. Яркий осенний день. Женщина — мать Элли! Вдруг она завопила, пытаясь защитить руками лицо.

Девушка зажала себе рот. Крик ужаса готов был сорваться с ее губ.

— Мама! Мама! Не-е-ет!

Мгновение спустя их взгляды встретились.

— Я люблю тебя, — прошептала миссис Андерсон, и Элли увидела, как мать медленно заваливается на мостовую.

Элли зябко вздрагивала, потрясенная. Неудивительно, что отец не мог говорить об убийстве. Девушка поняла, что искаженное ужасом лицо матери будет преследовать ее всю оставшуюся жизнь.