— Вот и выполняйте, Старлинг. Все.

— Хорошо, сэр.

Жало долгого гудка, казалось, впилось ей в ухо, и яд отэтого жала разлился по всему лицу: горели щеки, жгло глаза.

— Ну, мать твою, дерьмец старый, — сказала онасквозь зубы. — Старый вонючий сукин сын. Тебя бы тот Миггз обхлюпал — я бына тебя посмотрела.

Отмытая до блеска и облаченная в казенную ночную рубашку сэмблемой Академии ФБР, Старлинг второй раз переписывала свою докладную, когдаиз библиотеки вернулась Арделия Мэпп — соседка по комнате в общежитии Академии.Круглая, шоколадно-коричневая, восхитительно нормальная физиономия Арделиипоказалась Клэрис самым желанным зрелищем за весь этот день.

Арделия Мэпп сразу же заметила, какое у подруги усталоелицо.

— А что ты делала сегодня, девочка? — Мэпп всегдазадавала вопросы таким тоном, словно ее вовсе не интересовало, что ей ответят.

— Обольщала одного психа, а другой меня малафейкойобхлюпал с ног до головы.

— Ну знаешь, хотела бы я иметь время для светскойжизни. Чертова Академия. И как ты все успеваешь — и общаться, и заниматься?

Старлинг вдруг обнаружила, что не может удержаться от смеха.Арделия Мэпп тоже смеялась — недолго, ровно столько, сколько и заслуживала еенехитрая шутка. А Клэрис не могла остановиться и, слыша себя словно издалека,все смеялась и смеялась. Сквозь слезы Арделия Мэпп казалась ей страннопостаревшей, а в улыбке ее сквозила печаль.

Пятидесятитрехлетний Джек Крофорд сидит у себя дома, вспальне, в глубоком кресле с подголовником и читает при свете неяркой лампы снизко опущенным абажуром. Сидит он лицом к двум широким кроватям, под ножкикоторых подставлены блоки, так что кровати высотой походят на больничные. Однаиз них — его, на другой неподвижно лежит его жена, Белла. Ему слышно, как онадышит — тяжело, ртом. Уже два дня, как она не шевелится. Два дня ничего неговорит.

Вдруг дыхание ее прерывается. Крофорд поднимает глаза откниги, вглядывается поверх очков, откладывает книгу. Но дыхание возобновляется:Белла дышит — сначала легкий трепет, затем вдох и выдох. Крофорд встает, кладетладонь на лоб жены; сейчас он измерит ей давление, проверит пульс. За долгиемесяцы болезни Беллы он научился делать это не хуже любого медика.

Он не хочет оставлять ее одну ночью — вот почему его кроватьстоит рядом с ее кроватью. Во тьме ночной он протягивает руку, чтобы коснутьсяее руки, — вот почему его кровать так же высока, как и кровать Беллы.

Если не считать высоты кроватей да еще небольших изменений всистеме канализации, необходимых для удобства жены, Крофорду удалось добиться,чтобы спальня сохранила свой обычный вид, а не превратилась в больничнуюпалату. В комнате — цветы, не слишком много; никаких лекарств на виду: Крофордосвободил стенной шкаф в коридоре и заполнил его лекарствами и необходимымимедицинскими приспособлениями и аппаратами, прежде чем привез Беллу домой избольницы. (Второй раз в жизни перенес он ее на руках через порог этого дома, имысль об этом чуть было не лишила его мужества.)

Ветер с юга принес тепло; окна открыты; вирджинский воздухсвеж и мягок; слышно, как во тьме окликают друг друга лягушки.

Спальня блистает чистотой, но ковер немного замахрился.Крофорд не хочет пользоваться здесь шумным пылесосом, предпочитая механическующетку, а она много хуже. Он проходит на цыпочках к шкафу и зажигает свет. Навнутренней стороне дверцы — два планшета. На одном он отмечает давление ичастоту пульса Беллы. Его записи перемежаются с записями медсестры, котораяприходит днем. Колонки записей занимают множество страниц, отмечая бесчисленныедни и ночи. На другом планшете дневная сестра записывает, какие лекарствадавались Белле.

Крофорд может теперь вводить ей любые лекарства, которыемогут понадобиться ночью. По совету медсестры он практиковался, сначала делаяуколы в лимон, а потом — в собственное бедро, прежде чем привез жену избольницы. Сейчас он стоит над ней вот уже минуты три, глядя на любимое лицо.Прелестный муаровый шарф тюрбаном окутывает ее волосы. Белла настаивала на этом— пока могла. Теперь на этом настаивает он сам. Джек смачивает ей губыглицерином и снимает какую-то крошку из уголка ее глаза широким большимпальцем. Она неподвижна. Еще не время повернуть ее на бок.

Встав перед зеркалом, Крофорд говорит себе, что он не болен,что он не должен отправиться под землю вместе с Беллой, что он — здоров. Поймавсебя за этим занятием, ему становится стыдно.

Снова усевшись в кресло, он никак не может вспомнить, о чемже он только что читал. Он ощупывает лежащие рядом книги, пытаясь найти ту, чтоеще хранит тепло его руки.

Утром в понедельник Клэрис Старлинг обнаружила в своейячейке для писем записку от Крофорда:

К. С.

Займитесь машиной Распая в свое свободное время.

Получите в отделе кредитную карточку для междугородных телефонныхпереговоров. Свяж. со мн., прежде чем установите контакт с адвокатом илиотправитесь куда-либо. Доложите о результатах в среду, в 16.00.

Директор получил докладную по Лектеру за Вашей подписью. Выхорошо поработали.

Дж. К.

Нач. ОКП / Сектор 8

Настроение Клэрис Старлинг резко улучшилось. Она прекраснопонимала, что Крофорд сейчас подбрасывает ей незначащее дело, словно полудохлуюмышь неопытному котенку. Но он ведь хочет научить ее работать. Он хочет, чтобыу нее получалось. Для Старлинг это было важнее, чем формальная вежливость иучтивый тон.

Распай был убит восемь лет тому назад. Какие улики моглисохраниться в его машине после всех этих лет?

Она знала еще с тех пор, когда жила с родителями, что машиныдешевеют с невероятной скоростью, поэтому суд разрешает наследникам продаватьих сразу же, с тем чтобы полученные деньги были отданы на хранение доутверждения завещания. Не похоже, чтобы распорядители имущества, даже если этодело было столь запутанным и спорным, хранили машину Распая все восемь лет.

Возникала еще одна проблема — время. С перерывом на обед уСтарлинг было всего час пятнадцать свободного времени на то, чтобы успетьпозвонить по межгороду в рабочие часы. Докладывать Крофорду нужно в среду.Стало быть, у нее на все — три часа сорок пять минут, да и то растянутые на тридня, если она сможет использовать те часы, что тратит на самоподготовку кзанятиям, а потом нагонять по ночам.

Клэрис была на хорошем счету у преподавателей курсаследственной процедуры и рассчитывала, что сможет получить у них консультациипо вопросам общего характера.

В обеденный перерыв в понедельник сотрудники Балтиморскогоокружного суда трижды просили ее не вешать трубку, а потом напрочь о нейзабывали. Зато в часы, обычно посвященные самоподготовке, она попала наконец начеловека, вполне дружелюбно настроенного, и он поднял для нее документы по делуоб имуществе Распая.