Оранжевые языки пламени лизали стволы пальм, распространяя вокруг удушливое зловоние. Темпест охнула и поднесла руку ко рту: она вспомнила все, что произошло несколько минут назад. На лагерь напали мятежники. Сперва палатки забросали гранатами, потом из леса появились люди в униформе. Они испускали воинственные крики и стреляли во все, что движется. Темпест была в ангаре. Услышав шум, она выскочила наружу — и в следующий миг раздался нестерпимый вой, от которого заломило уши. Земля качнулась под ногами. Ослепительно яркая вспышка… удар по голове… и тьма.

От ангара остались одни развалины. Лагерь пылал. На поляне, среди обломков хижин и палаток, Темпест увидела мятежников; они громко перекликались между собой и смеялись, радуясь победе над беззащитными женщинами и детьми. Похоже, из всего лагеря осталась в живых она одна… Этого просто не может быть! За что такое свалилось на Китти, на беззащитных детей, так и не успевших узнать радостей жизни? Почему господь не защитил их, за что покарал безвинных и оставил жить этих чудовищ?! Слезы покатились по грязным щекам Темпест; она их не замечала. Она видела торжествующих победителей, слышала душераздирающие стоны побежденных. Мятежники собрались в кружок возле командира: судя по всему, он отдал им команду разбиться по двое и обследовать окрестности в поисках уцелевших. Темпест сжалась в комок и забилась как можно глубже под корягу, ставшую для нее естественным укрытием. Она могла только надеяться, что в эти дебри, заросшие колючим кустарником, солдаты не полезут. Интересно, а как сама-то она будет отсюда выбираться? Если вообще придется. В эти мгновения бесстрашную девушку охватила паника: Темпест боялась даже дышать. Однако никто из мятежников не подошел даже близко к ее убежищу. Темпест прислушивалась к доносящимся из лагеря звукам, дожидаясь, пока солдаты разграбят все и уйдут. Но вместо этого они развели костер и начали раскидывать палатки. Похоже, они собирались здесь ночевать.

Из лагеря доносился аппетитный аромат горячего кофе. Выглянув из своей норы, Темпест с завистью наблюдала за мятежниками. Она устала, все тело ныло от синяков и ссадин, и страшно хотелось есть. По счастью, в кармане у Темпест нашелся флакончик репеллента — иначе тропическая мошкара сожрала бы ее живьем. В этой стране, казалось, сама природа была против людей. Один из охранников повернул голову к ее укрытию, и Темпест вжалась во влажную землю. Овражек, подаривший ей спасение, теперь стал для нее тюрьмой. Темпест не могла выскользнуть отсюда незамеченной — шум неизбежно привлек бы внимание солдат.

Приглушенный рокот грома заставил ее поднять голову. Приближалась гроза. Темпест улыбнулась. По крайней мере на этот раз силы небесные к ней добры. Страдать от жажды она не будет. Если только найдет какую-нибудь емкость для живительной влаги… Темпест оглянулась вокруг, но сгущающиеся сумерки не позволяли разглядеть ничего. Пошарив рукой вокруг себя, Темпест нащупала что-то упругое и закругленное… Детский мячик! Он закатился сюда, когда она играла с детьми в мяч!

Темпест извлекла из кармана перочинный нож — тот самый, что подарил ей Страйкер на семнадцатилетие. Незадолго до этого она освоила прыжки с парашютом и однажды едва не погибла, запутавшись в стропах. Вручая ей подарок, Страйкер сказал: «Можешь терять деньги, паспорт, трусы, голову — но нож должен всегда быть при тебе». Темпест запомнила эти слова и не расставалась с ножом. Даже ложась в постель, она клала его в изголовье. И нож не раз выручал ее в самых опасных приключениях — как и сам Страйкер…

Ну вот, снова она думает о Страйкере! Нашла время! От непрошеных слез защипало глаза. Она потрясла головой. Нет, она не заплачет! Никто и никогда еще не видел слез на глазах Темпест Уитни-Кинг! Она никогда не плачет, никогда не оглядывается назад, никогда и никого ни о чем не просит. Это ее жизненный принцип. Темпест верила, что для человека главное — свобода. Над ним не властны ни рефлексы, ни темные инстинкты — он живет по тем законам, которые устанавливает для себя сам. Темпест измеряла свою жизнь не прожитыми годами, а приобретенным опытом. Жизнь она воспринимала не как прямой путь к заранее намеченной цели, а как увлекательное и опасное странствие по неведомым землям. Темпест крепче сжала нож, стараясь изгнать Страйкера из своих мыслей, но тщетно. То утро, ставшее для нее роковым, вновь всплыло у нее перед глазами во всех горьких подробностях.

Почему, почему Страйкер ее не понял? Но теперь, пока небо проливало над ней первые слезы дождя, Темпест вдруг со всей ясностью осознала, что Страйкер и не мог ее понять. Они — слишком разные люди, и пути их, как параллельные прямые, близки, но не пересекаются.

Запретив себе думать о Страйкере, Темпест принялась вырезать в мяче дыру. Лист банановой пальмы превратился в фильтр. Вскоре импровизированная фляга была полна воды, а сама Темпест утоляла жажду, ловя открытым ртом дождевые струи.

Шло время, дождь не прекращался. Пелена тумана скрывала Темпест от посторонних глаз; но вскоре она начала дрожать от холода. К рассвету Темпест отчаянно стучала зубами; все тело ее горело, как в лихорадке.

Мятежники в лагере собирали пожитки, готовясь продолжать путь. С момента нападения прошли почти сутки. Голод мешал девушке сосредоточиться и принять решение. Болела голова, ныла каждая косточка… Зато она была жива, а сейчас это главное.

Прищурившись, она наблюдала, как мятежники покидают лагерь. Из осторожности Темпест прождала еще некоторое время. Только когда солнце было уже в зените, она решилась покинуть убежище. Но сделать это оказалось совсем не просто. Край овражка оказался для Темпест Эверестом. Час спустя, ободрав ладони, получив несколько новых синяков и испустив не одну сотню проклятий, она выползла наружу и упала прямо в рыхлую грязь.

— Ну нет, лихорадку я не подхвачу! — решительно произнесла она, поднимаясь на ноги. — У меня нет ни времени, ни сил болеть.

Пошатываясь и стараясь не выходить из тени деревьев, Темпест направилась к лагерю. Если мятежники оставили здесь какую-нибудь еду, у нее есть шанс выбраться из этой передряги живой; Вниз по реке, примерно в дне пути, город. У нее этот путь займет три-четыре перехода. Глубоко вздохнув, Темпест принялась обшаривать лагерь. Действительно, кое-что нашлось. Солнце припекало, и Темпест становилось все хуже. Ей нужно поесть и отдохнуть… но не сейчас. Сначала она пройдет хотя бы несколько миль. Найдет укромное место для отдыха. И лишь затем позволит себе расслабиться.

Кабинет посла был обставлен с неброской элегантностью. Однако Страйкера не интересовала ни дубовая отделка стен, ни роскошные шторы, ни ковер цвета бургундского вина. Лицо его было сурово, движения плавно-бесшумны, словно у хищника, выходящего на ночную охоту.

Посол, невысокий смуглый человек, поднялся с кресла и протянул руку:

— Рамон Вальдес. Это я звонил Артуру Кингу.

Страйкер пожал ему руку, невольно поморщившись при мысли о том, что приходится тратить время на такую ерунду.

— Есть новости? — без паузы спросил он.

Карие глаза Рамона засветились сочувствием. Он склонил голову: