— Реймонд Ноулз.

— Вылетаю первым самолетом. Если узнаете что-то еще, позвоните мне по этому номеру.

— Хорошо.

— Я не забуду вашей услуги, Ноулз.

— Такое вы едва ли забудете! — со смешком сказал журналист и торопливо повесил трубку.

Страйкера озадачила его последняя реплика, но он был так взволнован, что не задумался над неуместной оживленностью говорившего.

Страйкер трясущимися руками набрал номер аэропорта, где стоял личный самолет Артура, и отдал наземной команде распоряжение немедленно связаться с боссом.

Несколько минут спустя, обо всем договорившись, Страйкер бросился в спальню. Собранная большая дорожная сумка по давней привычке стояла наготове у кровати. Артуру можно позвонить и по дороге в аэропорт.

Страйкер не позволял себе думать. Ни о чем. Главное для него сейчас — как можно скорее добраться до Темпест. А потом… Он небо и землю перевернет, чтобы она выжила! Пусть станет калекой — лишь бы выжила! А жизнь продолжается, пока жива надежда.

С сумкой в руке Страйкер сбежал вниз по ступенькам… и увидел, как к крыльцу подъезжает такси. Это еще что такое! Неужели о несчастном случае пронюхали местные репортеры? Ну, сейчас он им покажет!..

В этот миг дверца машины отворилась… и Страйкер застыл как изваяние.

В следующий миг он уже мчался к Темпест, а еще через секунду сжимал ее в объятиях. Она не успела даже произнести его имя; Страйкер заглушил его поцелуем. Ни изумленного восклицания таксиста, ни шума отъезжающей машины он уже не слышал.

— Никогда больше! — шептала Темпест, зарываясь руками в его густые волосы и приникая к его груди. — Никогда больше никуда я не полечу без тебя!

Взглянув ему в глаза, она прочла в них весь ад, через который прошел Страйкер за эти дни. Никогда еще не видела она его таким уязвимым… и таким прекрасным. И никогда еще не ощущала такого счастья от того, что вернулась домой.

Дрожащими руками Страйкер гладил ее по лицу, любуясь ею так страстно и жадно, как умирающий в пустыне набрасывается на воду. Все вопросы — позже. Сейчас главное, что она жива и невредима. И рядом с ним… И вдруг до Страйкера дошло значение ее слов, и надежда шевельнулась в нем.

— Что ты сказала?

На лице его отразились смешанные чувства. Изумление, недоверие, надежда. Сердце Темпест болезненно сжалось, когда она поняла, что едва не разрушила собственными руками такую великую любовь. Темпест долго не могла заговорить.

— Я сказала, что люблю тебя. И еще — что я была идиоткой. Настоящей идиоткой! Но теперь поумнела. Мне не нужны встряски. Не нужно играть со смертью. Ты — моя любовь, моя жизнь, мое счастье, и никакие дополнительные удовольствия мне не нужны. Самая высокая и неприступная гора в мире не сравнится с твоей любовью. Никакой риск не даст мне большего наслаждения, чем то, что я нахожу у тебя в объятиях. Никакой мой успех не окупит той цены, которую нам придется за него заплатить. Все это — не настоящее, только сон и ребячья мечта; а настоящая моя жизнь — там, где ты.

Слезы текли у нее по щекам и никак не могли остановиться. Да Темпест их и не останавливала; перед Страйкером она не стеснялась своей слабости. Его не нужно бояться. Он никогда не попытается приковать ее к себе цепью любви. Наконец она стала поистине свободна — свободна быть его женой, спутницей, возлюбленной, матерью его детей.

— Ты любишь меня. А я была так глупа, что требовала доказательств. И тебе хватило сил дать мне самое верное доказательство. Ты отпустил меня. Я не сразу поняла, чего тебе это стоило. Но в первый же день на реке… Я боролась с разъяренной стихией, прокладывала себе путь среди бушующих водоворотов и пенящихся порогов… и ничего не чувствовала. Ни восторга, ни гордости — ничего. Я сидела в лодке, смотрела на звезды, на молчаливые горы вокруг… и вдруг поняла, что, сколько мне ни бороться, природа всегда останется победительницей. А мои победы станут лишь венком на моей могиле.

Она подняла на Страйкера сияющие синие глаза и улыбнулась ему сквозь слезы. Ночь молчала и глядела на нее тысячами враждебных глаз, но Темпест не боялась — звезда веры в будущее сияла ей во тьме.

— В тебе — вся жизнь моя! Так просто… Ничего больше не хочу. Ничего больше не нужно. Зачем? У меня есть все.

Страйкер провел пальцем по ее щеке, там, где золотистую кожу прочертила блестящая дорожка слез. Ему казалось, что он держит в руках небо. Сам господь решил при жизни вознаградить его за перенесенные испытания. Вознаградить? Пусть так: ради этого мига Страйкер готов был хоть сотню раз пережить все сначала.

— Я люблю тебя. — Он наклонился и поцеловал ее в губы. — И рад, что ты наконец дома.

Он подхватил ее на руки и понес к дому. Темпест гладила его лицо. Они смотрели друг на друга, не отрывая взглядов.

— Я люблю тебя больше жизни, — прошептал Страйкер, входя в темную спальню.

— А я свою жизнь отдаю тебе. И с ней — такую же любовь. И отдаю абсолютно добровольно.