– Вы, бесспорно, должны поймать того, кто это сделал, – поправляет Элизабет.

– Да, извините, Элизабет, – отвечает Крис. – Мы не успели раскрыть это дело за те девять секунд, что здесь провели.

– Не ссорьтесь, – вмешивается Джойс. – В больнице нельзя.

– Вы можете говорить, Ибрагим? – спрашивает Донна. Он кивает. – Кто бы это ни сделал, мы их найдем, поместим в комнату без камер наблюдения и заставим об этом пожалеть.

– Умница, девочка, – кивает Элизабет. – Настоящий офицер полиции.

– В ста ярдах от вашего участка! – Рон тычет в Криса пальцем. – Вот до чего дошло! А вы тем временем хватаете людей за неправильную сортировку мусора.

– Ладно тебе, Рон, – останавливает его Джойс.

– Я был на фитнесе, – оправдывается Крис.

– Ну, это все объясняет! – восклицает Рон.

– Ничего не объясняет, Рон, – одергивает его Элизабет. – Так что помолчи, не мешай Крису с Донной работать.

Крис кивает ей, присаживается на краешек кровати и смотрит на Ибрагима:

– Если вы что-нибудь запомнили, хотя бы что-нибудь, нам это очень поможет. Понимаю, все, наверное, смешалось, но вдруг какая-то деталь…

– Только если вы в состоянии, – подсказывает Джойс.

Ибрагим снова кивает и начинает говорить – медленно, останавливаясь, чтобы переждать боль.

– Я мало что запомнил, Крис. Понимаете, обычно я хорошо запоминаю подробности…

– Конечно, это прекрасно. Хоть что-нибудь.

– Их было трое. Двое белых, один азиат, я бы сказал, бангладешец.

– Потрясающе, Ибрагим. Что-то еще?

– Все на велосипедах. Один велосипед – «Каррера Вулкан», второй – «Норко Сторм-4», а с маркой третьего я боюсь ошибиться, но, возможно, это «Вуду Банту».

– Хорошо… – говорит Крис.

– Все трое – в одежде с капюшонами. У одного – бордового цвета «Найк» с белыми завязками, у двоих других – черные «Адидас». Кроссовки: белые «Рибок», белые «Адидас», а третьи… забыл. – Ибрагим виновато смотрит на Криса.

– Да, понимаю, – отзывается Крис.

– Я точно помню, что у одного из белых мальчиков были часы на бежевом ремешке с голубым циферблатом, а на левой руке у другого белого – татуировка, три звезды. У бангладешца – рубцы от прыщей на правой щеке. У одного еще на лице я заметил раздражение после бритья, но это быстро проходит, не думаю, что продержится до завтра. Еще видел дыру на джинсах, а в ней – кусочек татуировки на бедре, мне показалось, это эмблема какой-то футбольной команды. «Брайтон» или «Хоув Альбион». И я разобрал буквы «м-п-и-о-н», это может значить «чемпион», но присягнуть я не готов. Боюсь, это все, что я запомнил. Все в каком-то тумане.

Джойс улыбается. Молодец Ибрагим.

– Хм, честно говоря, я так много и не ожидал, – признается Крис. – Мы выследим их по уличным камерам и эти велосипеды найдем. Мы их достанем.

– Спасибо, – говорит Ибрагим. – И еще я знаю, как зовут того, кто первым на меня напал. Это пригодится?

– Вам известно имя?

– Когда я уже лежал, они закричали: «Ходу, Райан!»

– «Ходу, Райан»? – повторяет Крис.

– Вот он-то вам и нужен, – вмешивается Рон. – Он ваш. Хватит тут болтаться, ступайте и арестуйте Райана.

– Если я арестую всех местных Райанов с криминальным прошлым, нам не хватит камер, – говорит Крис.

Входит сиделка, и Джойс все понимает по ее лицу. Она встает.

– Нам пора, мы мешаем медсестрам работать.

Все по очереди бережно обнимают и целуют Ибрагима, а потом гуськом выходят за дверь. Задерживается только Рон.

– Идем, Рон, – зовет Джойс. – Домой пора.

Рон переминается с ноги на ногу.

– М-м-м, я останусь.

– Останешься здесь?

– Да, просто… мне пообещали раскладушку и разрешили остаться. – Рон неловко пожимает плечами. – Составлю ему компанию. У меня айпад, можно кино посмотреть.

– Я давно хотел увидеть один корейский фильм, – вставляет Ибрагим.

– Только не его, – отвечает Рон.

Джойс подходит к Рону и обнимает его, чувствуя, что он смущен, как и она.

– Пригляди за нашим мальчиком.

Она выходит за дверь и, пока та закрывается, видит, что Крис и Донна совещаются с Элизабет.

– Телефон просто выхватили, так что экспертиза ничего не даст, – говорит Крис. – И свидетелей, как мне сказали, не было. Камер наблюдения там тоже нет, они наверняка об этом знали. Конечно, по описанию Ибрагима мы их найдем, но на допросе они рассмеются нам в лицо.

– И отправятся на все четыре стороны, чтобы проделать то же самое с кем-нибудь еще, – добавляет Элизабет. – И вы позволите выйти им сухими из воды после того, что они сотворили с Ибрагимом?

Крис озирается, убеждаясь, что вокруг все свои.

– Конечно, просто так мы их не отпустим. Мы возьмем их, это я обещаю. Помурыжим немножко. Но кроме этого я и Донна ничего сделать не можем.

Элизабет смотрит на него:

– «Мы с Донной», Крис. Сколько раз проходили?

Крис пропускает упрек мимо ушей.

– Но я достаточно хорошо знаю вас, Элизабет, чтобы предположить: вы, вероятно, сумеете что-то сделать. Вы, Джойс и Рон?

– Продолжайте, – говорит Элизабет. – Я слушаю.

Крис обращается к Донне:

– Донна, кто подходит под описание Ибрагима? Имя, одежда, татуировка.

– Полагаю, это Райан Бэйрд, сэр.

Крис кивает и оборачивается к Элизабет:

– И по-моему тоже, Райан Бэйрд.

– Райан Бэйрд, – повторяет Элизабет. Это утверждение, а не вопрос. Информация заперта в сейф и никуда не денется.

– Так что мы сейчас пойдем его задержим, допросим, услышим в ответ «ничего не знаю», а потом отпустим, и он уйдет с ухмылкой на физиономии и с осознанием, что ему опять все сошло с рук.

– Нет, на сей раз не сойдет, – говорит Элизабет. – Никому не позволено обижать Ибрагима.

– Я надеялся это услышать, – кивает Крис. – Вы ведь знаете, как много все четверо значите для нас, да?

– Знаю, – отвечает Элизабет. – И надеюсь, вы оба тоже знаете о нашем отношении к вам.

– Знаем, – говорит Донна. – А сейчас пойдем и задержим Райана Бэйрда, и помилуй, господи, его душу.

– Не думаю, что бог ему поможет, – замечает Джойс, глядя на то, как больничный носильщик вкатывает в палату Ибрагима раскладную кровать.

Элизабет никак не может сосредоточиться. После того как вчера вечером увидела Ибрагима на больничной койке, опутанного трубками, – совсем как Пенни когда-то. Она не хочет больше никого терять.