Сейчас, как, впрочем, и всегда, Казимир переживал очередной роман – на сей раз с женой подданного Австро-Венгерской монархии, чеха по происхождению, который задумал поставить в России пивное дело на широкую ногу. Месяц назад он приехал в Петербург, прихватив с собой жену, которая вовсе не рвалась его сопровождать. Для нее лучшим городом на свете была Прага, и она не собиралась ничего менять в своей жизни. В Петербурге она первое время отчаянно скучала и жаловалась на холод, ветер и серое небо. Но тут на улице ей повстречался Казимирчик, и холод, небо и ветер вдруг потеряли всякое значение.

Она повеселела, помолодела, заказала несколько новых платьев и заявила, что жизнь в России ей нравится, и вообще Прага и Петербург начинаются на одну и ту же букву, а это определенно добрый знак. Чтобы упростить ситуацию, она представила мужу Казимира как человека, который когда-то ухаживал за ее дальней родственницей и с которым она случайно столкнулась в городе. С супругом Казимирчик сразуже подружился, и почтенный пивовар даже стал советоваться со своим новым знакомым по поводу того, какие сорта пива будет лучше пустить в продажу. Напустив на себя задумчивый вид, Казимир ответил, что без предварительной дегустации он ничего решить не может, и с той поры к нему на дом каждый день стали доставлять несколько бутылок отличного пива, дабы он попробовал его и высказал свое авторитетное мнение. В данный момент, жмурясь, как кот на сметану, Казимирчик потягивал темное пиво и, как уже было сказано, заедал его маринованным имбирем. Эта нехитрая комбинация открыла пану Браницкому путь в нирвану – хотя, возможно, он в жизни не слышал такого слова. Так или иначе, Казимирчик блаженствовал, и на его круглой физиономии застыло выражение совершенного довольства жизнью и своим местом в этой жизни. Искоса поглядев на дядюшку, Амалия смутно подумала, что ей придется нелегко; но отступать было некуда, и она храбро ринулась в атаку.

– Кто это там на первой странице – неужели госпожа Кассини? – спросила она.

Казимирчик мельком взглянул на портрет в газете и подцепил на вилку еще немного имбиря.

– Да, она вроде бы завтра приезжает в город. – Он съел то, что было на вилке, и запил пивом, после чего счел нужным объяснить: – Я помогаю хорошему знакомому определить, какой сорт пива лучше будет продаваться в России. Должен сказать, что это нелегкая задача, тем более что раньше я был уверен, что не люблю пиво, но тут все дело в том, как пить и чем закусывать.

Вилка снова нырнула в тарелку, и Амалия, почувствовав, что пиво можно обсуждать еще долго, решила вмешаться.

– Эта Лина Кассини очень красивая женщина, – сказала она. – Говорят, она первая красавица Европы.

Казимирчик внимательно посмотрел на нее.

– Ты лучше, – просто ответил он.

Интонация некоторых слов не менее важна, чем их смысл. В тоне Казимирчика не чувствовалось ни подхалимажа, ни даже намека на лесть; он произнес эти слова как нечто само собой разумеющееся, как, например, учитель математики сказал бы, что дважды два равно четыре, и оспаривать это совершенно бесполезно. Амалия почувствовала, что теряется.

– Мне кажется, – заметила она, – ты мог бы завести с ней роман, если бы захотел.

Нет, вы представьте себе: вы мирно сидите у себя дома, лакомитесь пивом с имбирем и никого не трогаете, как вдруг ни с того ни с сего вам дают понять, что вы можете… Ну допустим, охмурить Кэмерон Диас. Что бы вы сделали? Насторожились бы? Заинтересовались? Попытались бы отшутиться?

Признаться, Амалия ждала чего-то подобного; однако тут дядюшка ее удивил.

– Мог бы, – спокойно отозвался Казимир в ответ на ее слова. – Но не хочу.

– Но почему? – изумилась Амалия.

Казимир неопределенно повел плечом и поглядел на остатки пива в бутылке, прикидывая, не надо ли прямо сейчас открывать следующую. По правде говоря, он не слишком жаловал знаменитостей. По его мнению, все они как бы носили маски, предназначенные для публики, а масок Казимир не любил. Он предпочитал иметь дело с обыкновенными женщинами, которые жили своей жизнью и не притворялись, что они другие – или, по крайней мере, притворялись лишь тогда, когда их вынуждали обстоятельства. Кроме того, за знаменитостями всегда следуют толпы обожателей, а Казимир, верный своему кошачьему инстинкту, толпы не любил.

– Готова держать пари, – настойчиво продолжала Амалия, – что ты мог бы добиться от нее всего, чего угодно.

– Держать пари в кругу семьи – дурной тон, – наставительно заметил собеседник.

Амалия утратила дар речи, а тем временем ее дядюшка потянулся за второй бутылкой пива.

– К тому же, – добавил он, – синьора Кассини мне совершенно не интересна.

– Дядюшка! Один Джованни Больдини[4]написал четыре ее портрета…

– Пусть напишет еще четыре, – пожал плечами неисправимый Казимир. – И потом, я не живописец и никогда не собирался им быть.

На это абсолютно ничего нельзя было возразить.

– Некоторые любят в пиве горечь, – продолжал дядюшка, поглаживая бутылку так, словно она была женщиной. – Но должен признаться, лично я…

Тут Амалия вспомнила слова начальника о том, что в некоторых ситуациях самое лучшее – идти напролом, и решила отбросить всякие околичности.

– Дядюшка, речь идет о деле государственной важности… Так что тебе придется познакомиться с Линой Кассини. Ну и… все остальное тоже.

Казимир вытаращил глаза.

– Мне? Боже мой! Во что ты меня втягиваешь? Это что, из-за твоей работы? – догадался он. – Хорошенькое дельце! Но при чем тут я?

– Ни при чем, – терпеливо ответила Амалия. – Конечно же, ни при чем. Просто так получилось… И теперь уже ничего не изменить. Если ты не увлечешь Лину и не добьешься, чтобы она бросила одного человека… Одним словом, все может кончиться очень скверно, – волнуясь, закончила она.

Казимир пристально посмотрел на нее.

– Постой. Итак, синьора Кассини… м-м… завела роман с кем-то, о ком я ничего не хочу знать, но твоим сослуживцам надо, чтобы этого романа не было. Так?

– Да.

– Ваш план никуда не годится, – заявил Казимир. Он осушил кружку, открыл вторую бутылку и щедро налил из нее пива. – Во-первых, появление второго любовника не обязательно означает отставку первого. Во-вторых, с таким же успехом можно было подослать женщину к любовнику синьоры, чтобы разрушить его отношения с Линой.

– Все уже решено, – покачала головой Амалия. – И второй путь нам не подходит. Действовать нужно через Лину, и поэтому… Поэтому я подумала о тебе.

– Это было совершенно лишнее!

– Дядя! Только подумай, тебе выпадает шанс завоевать такую женщину… Любой мужчина отдал бы все на свете, чтобы только оказаться на твоем месте!