центр. Восторженный многоголосый рёв сопроводил этот выстрел.

Второй выстрел.

Стрела воткнулась гораздо ближе к центру. Снова восторженный рёв.

Третий выстрел.

Стрела вошла ровно в центр, но тут Эйриху больше повезло, потому что после спуска тетивы он был почти уверен, что промахнётся. Видимо, стрелу вёл сам Тенгри.

– Великолепный лук, рейкс, – произнёс Эйрих.

– К такому луку нужен стрелок не хуже, – усмехнулся Руа. – Я рад, что отдал его в умелые руки, а то было бы обидно.

– Ещё раз благодарю тебя, – кивнул ему Эйрих. – Альвомир, подойди ко мне.

Гигант встал из-за стола, где его остался ждать почти полностью уничтоженный перепел, после чего подошёл к Эйриху.

– Такие щедрые дары не должны остаться без ответных даров, – произнёс мальчик.

Альвомир был у него ходячим хранилищем ценностей, потому что все знают, что гигант очень ответственный и не теряет порученных вещей.

Эйрих вытащил из переданной ему котомки шкатулку с особыми ценностями, нажитыми в ходе грабежей и обменов. Внутри лежали по-настоящему дорогие украшения, которыми не стыдно одарить даже римского императора.

– Менее ценно, чем твой дар, Руа, – сказал Эйрих, вытаскивая золотую диадему с бриллиантами. – Но оценщик сказал, что всего его состояния не хватит, чтобы покрыть половину стоимости этой диадемы.

Оценщик был не самым богатым человеком в Константинополе, это было видно по одежде, но Эйрих упомянул его слова лишь для красного словца.

– Красиво… – провёл Руа рукой по драгоценным камням на диадеме, после чего покрутил украшение на факельном свету. – Подарю своей старшей жене. Благодарю тебя, Эйрих, который действительно Щедрый, ха-ха!

Далее Эйрих подошёл к отцу и вручил ему всю шкатулку. Там были перстни с бриллиантами и рубинами, несколько золотых цепочек мастерской работы ювелира, с каменьями и без, а также пара статуэток из нефрита, с изумрудной инкрустацией.

– Даже близко не равно тому, что ты мне подарил, отец, – произнёс мальчик. – Но прими как дар.

Зевта лишь кивнул с улыбкой.

– Раз уж мы закончили с дарами, то давайте уже продолжать празднование! – вновь выступил отец Григорий. – Сигумир, Торисмуд, Курфин, Дропаней, остальные почтенные сенаторы, не давайте своим кубкам слишком долго мокнуть! Молодёжь, налегай!

Веселье приняло новый оборот, но Эйрих не налегал на вино, предпочитая больше слушать.

И его тактика воздалась щедрыми плодами, потому что он сумел, кивая в такт словам почти невменяемого от браги отца, услышать интересный разговор.

Дропаней, с раскрасневшимся от крепкого вина лицом, толковал с Сигумиром, как всегда, о политике.

Разговор этот касался племени гепидов, точнее четырёх небольших родов, чувствующих себя неуютно под пятой визиготов, в свою очередь находящихся под властью гуннов. Формально они подчинялись гуннам, но фактически ими заведовали визиготы, много потерявшие в битве против остготов. И речь не только о людских потерях, но и потерях репутационных.

Вот, собственно, эти гепидские роды хотят уйти из-под власти визиготов, но уходить в пустоту страшно, поэтому к Дропанею поступило их совместное предложение влиться в Улус остготов, с представительством в Сенате, разумеется.

Дропаней собирается, через второго консула Балдвина, заявить инициативу, касающуюся этого самого присоединения гепидских родов. Эйриха это уже не коснётся, он скоро в поход, но знать о таких вещах полезно. Это свидетельство того, что их строй приемлем не только для самих остготов, но и для соседних племён.

«Возможно, в будущем будут новые роды, желающие присоединиться – необязательно воевать, чтобы стать больше и сильнее», – извлёк из этого диалога мысль Эйрих.

/6 марта 409 года нашей эры, провинция Венетия и Истрия, близ города Аквилея/

Почти полторы декады они движутся по территории Италии. Римляне почти не оказывают сопротивления, их хватает лишь на мелкие стычки, потому что лимитанские легионы ещё не восстановились после прошлогоднего вторжения визиготов, а федераты давно уже бежали или присоединились к Алариху.

«Защищаешь свою землю чужими воинами – не защищаешь никак», – подумал Эйрих, стоящий на холме с видом на город.

Передовые разъезды постоянно сообщают о спешно покинутых селениях и городках, где нет ничего ценного. Римские власти эвакуируют всех, кого могут, заблаговременно, потому никаких успешных налётов почти не случается. Лишь несколько раз передовым дозорам удавалось наткнуться на уже эвакуируемые поселения, что принесло некоторый доход, но, пока что, Эйрих действовал себе в убыток.

«Одно хорошо – большей части воинов не нужно платить», – мысленно вздохнул Эйрих.

Дружина, конечно, пожирает серебро, но она малочисленна, если сравнивать с основной массой выделенных ему воинов. Простые воины могут рассчитывать лишь на пятую часть от трофеев, что облегчало нагрузку на отнюдь не бесконечную казну военного трибуна.

Сегодня они достигли пределов Аквилеи, богатого торгового города. Римляне тут всё, как следует, укрепили, поэтому взять его Эйриху не удастся. Да и нет у него в этом походе цели брать города.

Войско Эйриха собирало лагерь после ночного привала. Погода здесь такая же, как в Паннонии, зима с неохотой отпускает этот регион из своих ледяных объятий, но уже чувствуется, что скоро станет теплее.

Отсюда, от Аквилеи, рукой подать до Равенны, где находится ставка императора Флавия Аркадия – сто пятьдесят четыре римские мили, если идти по сухопутному торговому маршруту.

Император уже давно сидит в своей столице почти безвылазно, потому что визиготы безнаказанно шатаются по всей Италии и чинят грабёж. При Стилихоне, как говорят отловленные местные, визиготов не раз побеждали в крупных сражениях, но сейчас власть расписалась в собственном бессилии и простолюдинам остаётся лишь надеяться, что тяжёлое время когда-нибудь закончится само по себе.

Иронично, но в передвижении по Италии сильно помогали римские дороги. Эйрих и раньше с удовольствием пользовался такими дорогами, в Восточной Римской империи, но только сейчас, ведя крупную армию, понял всю прелесть этих дорог.

Аларих сейчас находился в Лации, у стен Рима, поэтому путь предстоял неблизкий, примерно месяц ходу. У него какие-то переговоры с римлянами, касающиеся снабжения визиготского воинства провизией, но, как сообщил Валия, беседовавший с гонцом от рейкса, дело пахнет горелым мясом и, скорее всего, Рим будут брать штурмом. Ну или будет долгая осада, грозящая Эйриху и его небольшому войску бессмысленным прозябанием под стенами Рима.

Перспективы смутные, отсюда, с пределов Аквилеи, не совсем понятно, что предпримет Аларих, поэтому Эйрих стремился присоединиться к нему и выяснить всю подноготную кампании.

Будущее обещает моря крови, десятки тысяч растоптанных судеб и пир стервятников над всем этим. Но ещё оно обещало быть очень интересным.

– Отправить передовые разъезды, пусть прошерстят путь на половину дневного перехода, – приказал Эйрих, поправляя ножны. – И прикажи, чтобы остальные пошевеливались, нам нужно быстрее тронуться в путь.

– Сделаю, военный трибун, – ответил старший