— Лорд Дерфель, — поправил его Артур. Глазки Сэнсама широко раскрылись.

— Хвала Господу! Хвала Ему, милостивому! Ты возвышен в миру, лорд Дерфель! Какую радость приносит это мне, смиренному церковнику, который теперь может похваляться, что знал тебя, когда ты был простым копьеносцем. А сейчас лорд, верно? Какая честь для нас твое присутствие в этой обители! Но ведь тебе должно быть известно, мой дорогой лорд Дерфель, что король Гундлеус, напав на Тор, обрушился и на бедных монахов! Увы, какое разорение он тут устроил! Алтарь пострадал за Христа, да так никогда и не восстановился.

— Гундлеус первым делом набросился на Тор, — возразил я. — Кому, как не мне, бывшему там, знать это. А за то время монахи успели припрятать свои сокровища.

— Чего только не выдумываете вы, язычники, о нас, христианах! Ведь вы до сих пор утверждаете, что мы едим младенцев? — рассмеялся Сэнсам.

Артур вздохнул.

— Дорогой епископ Сэнсам, — сказал он, — я знаю, что моя просьба тяжела для тебя. Знаю я и то, что твоя забота — сохранить богатство церкви, чтобы оно могло расти и приумножаться во славу Господа. Все это мне известно, но я также знаю: если у нас не будет денег, чтобы поразить наших врагов, они придут сюда, и не будет здесь ни церкви, ни священного терновника, а епископ святого алтаря, — он ткнул пальцем Сэнсаму под ребро, — превратится в горку сухих костей, дочиста обклеванных воронами.

— Есть другой способ не пустить врага к нашим воротам, — хитро сощурился Сэнсам, откровенно намекая на то, что причиной войны был сам Артур и, если он покинет Думнонию, Горфиддид успокоится.

Артур не рассердился. Он просто улыбнулся.

— Твоя сокровищница нужнее Думнонии, чем тебе, епископ.

— У нас нет сокровищницы, нет! — Сэнсам истово перекрестился. — Бог свидетель, лорд, мы не имеем ничего.

Я направился к терновнику.

— Монахи из Ивиниума, — сказал я, имея в виду монастырь, находящийся в нескольких милях к югу, — лучшие садовники, чем ты, епископ. — Я вытащил Хьюэлбейн и сунул острие клинка в землю с засыхающим деревом. — Может быть, нам вырыть священный терновник и отнести его в Ивиниум, чтобы там позаботились о нем? Уверен, что тамошние монахи хорошо заплатят за такую привилегию.

— И терновник будет укрыт подальше от саксов, — поддержал меня Артур. — Ты наверняка будешь благодарен нам, епископ, за такую заботу.

Сэнсам отчаянно замахал руками.

— Монахи в Ивиниуме — невежественные олухи, лорд, дураки, бессмысленно бормочущие молитвы. Если ваша светлость подождет в церкви, я, может быть, смогу отыскать немного монет.

— Ищи, — спокойно сказал Артур.

Мы втроем вошли в церковь. Это было пустое и мрачное место. Лишь каменный пол, каменные стены и низкие брусья перекрытия. Слабый свет проникал сквозь крошечные окошки, прорезанные под самым потолком. В узких проемах, заросших желтофиолями, ссорились воробьи. У дальней стены церкви мы увидели каменный стол, на котором стояло распятие. Нимуэ, отбросив с головы капюшон, плюнула в сторону распятия. Артур направился к столу.

— Мне все это неприятно, Дерфель, — тихо сказал он.

— А почему тебе должно быть приятно, лорд?

— Нельзя обижать богов, — мрачно проговорил Артур.

— Этот бог, — фыркнула Нимуэ, — по их поверьям, всепрощающий. Лучше уж обижать такого, чем других.

Артур улыбнулся. На нем была простая одежда воина — куртка, брюки, ботинки, плащ и ни единого золотого украшения, но повелительные жесты и спокойная уверенность в разговоре выдавали в нем человека высокого положения. Но сейчас Артуру было явно не по себе. Он присел на край стола и обеспокоенно молчал. Нимуэ ускользнула в пристройку и с любопытством обшаривала задние комнаты. Мы с Артуром остались наедине.

— Может быть, мне покинуть Британию? — произнес, как бы раздумывая, Артур.

— И уступить Думнонию Горфиддиду?

— Горфиддид со временем возведет на трон Мордреда, — сказал Артур, — а только это и важно.

— Он это говорит? — спросил я.

— Да.

— А что еще он говорит? — Меня испугало даже то, что мой лорд позволяет себе размышлять об изгнании. — Но что бы он ни говорил, Мордред будет зависим от него. Так что же заставит Горфиддида возводить на трон бесправного короля? Почему бы тогда не отдать власть одному из своих родственников? Почему бы не сделать королем своего сына Кунегласа?

— Кунеглас — благородный человек, — возразил Артур.

— Кунеглас будет делать все, что прикажет ему отец, — презрительно сказал я, — а Горфиддид хочет быть верховным королем. Вот почему он не допустит, чтобы подлинный наследник верховного короля стал его соперником. Кроме того, неужели ты думаешь, что друиды Горфиддида оставят жизнь королю-калеке? Если ты уйдешь, лорд, дни Мордреда сочтены.

Артур не ответил. Он сидел, опершись ладонями о край стола и опустив голову, словно изучая каменные плиты пола. Он знал, что я прав, как и знал то, что лишь он из всех военачальников Британии дерется за честь Мордреда. Остальные хотели видеть на троне Думнонии своего человека, а Гвиневера жаждала, чтобы это был сам Артур. Он медленно поднял голову, устремив на меня свой спокойный, проницательный взгляд.

— А Гвиневера... — начал он.

— Да, — перебил я холодно.

Мне-то казалось, что он подхватил мои мысли и говорит о тщеславии Гвиневеры, ее желании возвести его на трон Думнонии, но на самом деле Артур думал совсем о другом.

Он спрыгнул со стола и принялся ходить взад и вперед.

— Я понимаю твои чувства по отношению к Ланселоту, — удивил он меня таким началом, — но подумай хорошенько, Дерфель. Представь, что Беноик был твоим королевством и ты верил, что я спасу его, ведь я и в самом деле давал клятву оберегать трон Бана, но не спас его. И Беноик был разрушен. Ожесточило бы это тебя? Не стал бы ты подозрительным и недоверчивым ко мне? Король Ланселот много претерпел, и его страдания на моей совести. На моей! И я хочу, если сумею, хоть немного возместить его потери. Я не могу отвоевать Беноик, но в моих силах дать ему другое королевство.

— Какое? — опешил я.

Артур хитро улыбнулся. Он наверняка давно уже обдумал свой план, и ему доставляло удовольствие поведать его мне, слушавшему с открытым ртом.

— Силурию! — выпалил он. — Давай предположим, что мы сумеем разбить Горфиддида, а с ним и Гундлеуса. У Гундлеуса нет наследника, Дерфель, и с его гибелью трон становится свободным. У нас есть король без трона, у них будет трон без короля. Более того, у нас есть неженатый король! Предложи мы Ланселота в мужья Кайнвин, и у Горфиддида будет дочь-королева, а у нас — друг и союзник на силурском троне. Мир, Дерфель! — Он говорил с присущим ему подъемом, восторженно рисуя словами выдуманную радужную картину. — Союз! Брачный союз, который разрушил я. Но теперь мы можем его восстановить. Ланселот и Кайнвин! Чтобы достичь этого, нам нужно убить только одного человека. Всего лишь одного.