– Что случилось? – спросила тетя Анита.

– Ничего. Я не голоден.

Дядя Сол загородил дверь и попытался не пропустить жену внутрь. Она поняла, что дело неладно, и, заглянув в стеклянную витрину, увидела за столиком в ресторане Вуди, Гиллеля и Патрика.

Однажды Вуди с Гиллелем приезжают в Балтимор на его черной “феррари”. Расстроенный дядя Сол говорит:

– Вот как? Та машина, что я вам купил, недостаточно для вас хороша?

У него создается впечатление, что Патрик его превзошел. Только и разговоров что о его карьере, его успехе, его невероятной квартире в Нью-Йорке, его умопомрачительной зарплате. Нередко они проводят выходные у него, в Нью-Йорке. Патрик становится для обоих мальчиков лучшим другом.

И чем дальше они ходят на матчи “Титанов”, чем чаще Вуди выигрывает, тем больше дядя Сол чувствует себя никому не нужным. Вуди разговаривает о своих возможностях и карьерных планах с Патриком. После матчей он хочет ужинать с Патриком. И несчастный дядя Сол, оставшись в машине наедине с женой, жалуется:

– В конце концов, он только благодаря нам не забросил футбол.

Однажды они все же идут ужинать после матча вместе. Но когда Патрик Невилл втихомолку один оплачивает счет, Сол приходит в бешенство.

– Он что себе думает? Что у меня нет денег сводить ребят в ресторан? Он за кого себя принимает?

Мой дядя Сол повержен.

Он летает бизнес-классом? Патрик Невилл летает на личном самолете.

Машина Патрика стоила годовую зарплату Сола. Его ванные были величиной с их спальни, его спальни – величиной с их гостиную, а его гостиная – величиной с их дом.

Я слушаю в трубке голос дяди Сола. И говорю:

– Ты неправ, дядя Сол. Они оба тебя бесконечно любили и восхищались тобой. Вуди был безмерно благодарен за все, что ты для него сделал. Говорил, что без тебя он оказался бы на улице. Это он попросил написать на его майке “Гольдман”.

– Дело не в том, прав я или нет, Маркус. Я так чувствовал. Никто не может ни контролировать свои чувства, ни себя убедить. Я так чувствовал. Я ревновал, ощущал себя не на высоте. Патрик был Невиллом-из-Нью-Йорка, а мы – всего лишь Гольдманами-из-Балтимора.

– И тогда ты заплатил шесть миллионов долларов за то, чтобы твое имя значилось на стадионе Мэдисона, – говорю я.

– Да. Чтобы мое имя было написано громадными буквами на входе в кампус. Чтобы все меня видели. И, чтобы собрать эти деньги, я сделал огромную глупость. А если все случилось по моей вине? А если моя работа в супермаркете – по сути, кара за мои грехи?

40

2003–2004 годы

Однажды вечером, в начале 2003 года, Александра выступала в “Найтингейле”. Тогда-то и состоялась встреча, которая изменила всю ее жизнь. Спустившись со сцены, она вернулась ко мне за столик. Я наградил ее аплодисментами, поцеловал и собрался было принести ей бокал вина, но тут к нам подошел какой-то человек.

– Очень здорово! – сказал он Александре. – У тебя невероятный талант!

– Спасибо.

– Кто написал эти песни?

– Я, сама.

Он протянул ей руку:

– Меня зовут Эрик Таннер. Я продюсер и ищу певицу, чтобы запустить свой лейбл. Ты та, кого я давно жду.

Говорил Эрик негромко и искренне, совсем непохоже на тех краснобаев, с какими я имел дело до сих пор. Но Александру он слушал всего минут двадцать, а идей накидал уже целый воз. Я решил, что он либо мошенник, либо

псих.

Он вручил нам свою визитку. Мы собрали сведения о нем и убедились, что у нас есть все основания ему не доверять. Он действительно зарегистрировал на свое имя фирму, но, судя по адресу, находилась она у него дома, в пригороде Нэшвилла, и ни с одним певцом он еще не работал. Александра решила не перезванивать. Он сам нас нашел. Каждый вечер приходил в “Найтингейл”, пока не увидел нас снова. Предложил нам выпить по бокалу, и мы уселись за столик в тихом месте.

Добрых двадцать минут он распространялся о том, чем его так поразила Александра и почему он твердо знает, что она станет звездой первой величины.

Рассказал, что работал музыкальным продюсером в крупной компании и недавно уволился. Мечта его жизни – создать собственный лейбл, но ему нужна певица, достойная его устремлений, и Александра – та звезда, которую он давно ждал. Его напор, обаяние, энтузиазм убедили Александру. Когда он умолк, она попросила разрешения переговорить пару минут со мной и отвела меня в сторонку. В ее глазах светилась огромная радость.

– Это он, Марки. Тот, что нужен. Нутром чую. Это он. Тебе он как показался?

– Слушай себя. Если веришь в него – вперед.

Она улыбнулась. Вернулась за столик и сказала Эрику:

– Идет. Давайте будем делать с вами диск.

Они подписали договор на клочке бумаги.

Так началась совершенно невероятная история. Эрик взял нас под свое крыло. У него была жена и двое детей. Мы ужинали у него дома бессчетное количество раз и готовили первый альбом Александры.

Эрик добыл студию, мы прослушали множество местных музыкантов и собрали группу.

Потом были долгие месяцы записи. Александра с Эриком отобрали двенадцать песен, которые должны были войти в альбом, и занялись аранжировкой. Затем началась работа в студии.

В октябре 2003-го, примерно через полтора года после нашего приезда в Нэшвилл, первый диск Александры был наконец готов.

Теперь надо было найти способ донести его до слушателей. В подобных ситуациях существует только один путь: сесть в машину и объездить все радиостанции страны.

Этим мы с Александрой и занялись.

Мы колесили по всей стране с севера на юг и с запада на восток, останавливаясь в каждом городе, и развозили диск по радиостанциям. Главной задачей было уговорить составителей программ пустить ее песни в эфир.

Каждый день все начиналось заново. Новый город, новые люди, которых нужно убеждать. Мы ночевали в дешевых мотелях, и Александра, умаслив персонал, получала разрешение воспользоваться кухней и испечь печенье или пирог для руководства станций. Она писала от руки длинные письма и благодарила всех этих людей за внимание. Без остановки. Каждый вечер, а иногда и по ночам. Я дремал рядом с ней, прикорнув за кухонной стойкой или на уголке стола. Днем я сидел за рулем, а она спала на заднем сиденье. Потом мы приезжали на очередную радиостанцию, и она раздавала диски, письма, печенье, заполоняя все помещение своей свежей, ликующей жизнерадостностью.

В дороге мы внимательно слушали радио на разных каналах. Начало каждой песни заставляло наши сердца колотиться в надежде, что это она. Но нет.

А потом, в апреле, мы как раз садились в машину. Я включил радио, и вдруг мы ее услышали. На одном из каналов звучала ее песня. Я прибавил звук до максимума, и она расплакалась. По ее щекам текли слезы счастья, она прижала меня к себе и подарила долгий, крепкий поцелуй. И сказала, что это все благодаря мне.