– Хочу напомнить вам, господин Мийо, – голос Монаха был сух и спокоен, – что согласно правилам, на которые вы согласились, использование атакующих знаков выше второго уровня запрещено. Если вы нарушите их еще раз, я буду вынужден прекратить поединок и объявить вас проигравшим.

На месте Мийо я бы уже прекратил поединок, но, видимо, тот еще на что-то надеялся. И вновь атаковал. Моя защита содрогалась от града ударов – я не успевал латать повреждения. Если так пойдет дальше, даже его оболочки не хватит, или моя оборона рухнет. Мийо рассвирепел до потери контроля: в таком состоянии он мог причинить мне серьезные повреждения, что в мои планы не входило. Кажется, придется заканчивать.

На моем противнике висела Броня третьего уровня – достаточно, чтобы отражать разрешенные слабые атаки. Мы оба не успели накинуть что-либо серьезнее. Поэтому он не обратил внимания на первый удар – Посох мрака, заставивший его ослабленную защиту задрожать и прогнуться. Правильно не обратил: щит сумел бы восстановиться до того, как я создам следующий знак, если бы сразу после первого удара почти одновременно не пришли еще два. Первый Хрустальный коготь окончательно снес Броню, второй ударил в беззащитное тело. Относительно беззащитное: остатки оболочки смягчили удар.

Не до конца. Словно невидимое лезвие вонзилось в левую ключицу Мийо – из глубокой раны брызнула кровь. Он зашатался, его глаза неверяще смотрели на меня, здоровая рука зажимала рану. Кажется, он пытался создать какой-то знак, но не успел, потеряв сознание и мешком свалившись на песок. Раны, полученные при помощи знаков, как правило, чистые и быстро заживают, зато вызывают шок в нервной системе.

На площадку влетел разозленный Паладин.

…Из карцера меня выпустили на следующий день. В конце концов, не было никаких оснований считать, что я преднамеренно затеял драку – наоборот, сотня свидетелей подтверждала мою невиновность. Если же имел место поединок, то следовало арестовать также Монаха, как посредника, и всех присутствующих, как не сообщивших о готовящемся правонарушении. Перед перспективой крупного политического скандала дело предпочли спустить на тормозах и объявить происшествие несчастным случаем во время тренировки.

Мийо лежал в госпитале, от занимаемой должности его освободили. Паладин сказал, что как только позволит состояние здоровья, отправит его в Европу, с глаз долой. Хорошо – значит, теперь не будет путаться под ногами.

Меня удивила реакция Белоснежки, всерьез волновавшейся об исходе поединка.

– Почему ты решила, что я проиграю?

– Я не думала, что ты проиграешь, – я сказала, что волновалась за тебя. – Злобный и остальные члены моей группы заржали в полный голос. – Это вот они стояли спокойные, словно тебе ничто не угрожает.

– Опасность, конечно, была – когда ее нет? – но мои шансы изначально стояли выше. Не будь я уверен в победе – я нашел бы способ избежать поединка. Вспомни, как испугался Бернар, как он пытался остановить своего командира.

– Почему? У Мийо ведь шестой уровень, а у тебя только пятый.

– Нет. Я недавно перешел на шестой – просто не говорил об этом.

– О! – Ольга переварила сообщение: – Поздравляю. Но все равно – у тебя не хватало времени освоиться.

Видимо, придется объяснить. Вообще-то странно, что она не понимает простых вещей – с ее опытом они должны быть очевидны:

– Преимущество Мийо в скорости компенсировались моими способностями как целителя. Его способность создавать высокоуровневые знаки в данном случае роли не играла: по правилам их запрещалось использовать. Еще на его стороне выступала высокая скорость создания знака, однако, будучи ментатом, я всегда успевал реагировать на атаку. Кроме того – перед началом поединка я раздвоил сознание и всегда мог подстраховаться. А других преимуществ надо мной Мийо не имел.

– Что значит «раздвоил сознание»? – Незнакомый термин заинтересовал всех.

– Сильный ментат способен искусственно разделять свою сущность на две самостоятельные личности. Неравнозначные: мастер и слуга. Мастер выполняет поставленную задачу – слуге поручается какая-нибудь не слишком сложная процедура. После того, как надобность в подобном разделении отпадает, мастер поглощает слугу, и прежняя личность возникает в полном объеме. Считайте, что это своеобразная контролируемая шизофрения. Метод довольно сложный в исполнении, зато очень полезный. Например, когда идет схватка между ментатами, слугу можно выставить в качестве приманки – вообще много чего можно придумать. В моем случае в задачу мастера входило ведение боя, в то время как слуга страховал его от ошибок и готовил контратаку. Практически я мог создавать два знака одновременно – просто не хотел изнашивать оболочку… Белоснежка, почему Монах согласился судить бой?

– Раньше мне казалось – он беспокоился о тебе. Теперь не знаю, что и сказать.

– Он действительно беспокоился обо мне. Что я убью Мийо и у меня будут неприятности. У меня ведь намного больше опыта, знаешь ли. Я в политику не лезу.

Конечно, у Мийо оставались шансы победить. У бойца с его способностями, опытом, шансов не может не быть. Просто он переоценил свои силы и недооценил мои. Вступая в бой – диктуй условия боя. На самом деле, Белоснежка, даже если бы у меня не было всех тех преимуществ, о которых я только что сказал, я все равно бы победил. Понимаешь, он меня боялся. Я чувствовал его страх. Когда я гляжу на Паладина, Монаха, того же Злобного – мне не хочется с ними драться, потому что уверенности в победе нет. А с Мийо такая уверенность была. Думаю, он злился на меня еще и потому, что хотел доказать себе, что сильнее, и тем самым побороть свой страх.

– Аскет, ты мне вот что скажи, – подал голос Злобный: – Ты с самого начала все так и планировал? Я имею в виду французиково ранение.

– Нет. Лишаться сильного бойца накануне серьезного штурма – нерационально. Я действительно хотел его побить, но не рассчитал силу удара: у Мийо слишком необычная оболочка. Если же ты имеешь в виду, что я планировал убийство, – тоже нет: слишком много вредных последствий. Хотя желание было.

Разговор с Сергачевым прошел, как и ожидалось: он немного поорал, немного постонал. Передал привет от Призрака и Студента. Поединок служил пищей для пересудов несколько дней – потом забылся. Началось наступление.

Последние ярусы дались тяжелой кровью. К концу этого этапа из пятидесяти человек, которых я привел в Амазонское Пекло, погибло четырнадцать, у остальных отрядов счет мясника стал не меньшим. Чужаки не появлялись меньше чем втроем – только в стаях, схватки с ними редко оканчивались без потерь. Тем не менее, мы продвигались вниз и к концу недели блокировали королевскую камеру.

– Скоро этот ад закончится – вслух мечтал Мальцев. – Кто бы знал, как мне надоело бегать по подземельям. Возьму отпуск, целый месяц, семью прихвачу, махну в Крым.

– Не каркай, – одернул его Пак: – Сглазишь.

– Не сглажу. Я заметил, что если я говорю, что все будет хорошо, так и становится. Даже если я сам в это не верю. Аскет, а ты что скажешь?