Марджи рассмеялась и сжала руку Кейт, давая понять, что и свою дочь считает красавицей.

Помахав семейству Муларки, Талли прошла к свободному месту в первом ряду и села.

Свет стал медленно гаснуть. На сцене появилась Мэгги Левин в костюме феи. За ней на сцену вышла ее сестра Клео вместе с остальными девочками, которые старались двигаться синхронно. Младшие девочки пристально следили за старшими и в результате делали свои движения на секунду позже, чем надо.

Но эти небольшие ошибки делали всю картину еще более милой и трогательной. Кейт едва сдерживала слезы. Джонни, перегнувшись через Лукаса, взял ее за руку как раз в тот момент, когда по сцене закружилась Мара. На середине танца она вдруг заметила в зале Талли, замерла на миг и помахала ей.

Весь зал рассмеялся, когда Талли помахала в ответ.

Когда представление закончилось, раздался шквал аплодисментов. Девочки несколько раз вышли на поклоны, затем, хихикая, побежали к своим родным.

Мара сразу же направилась к крестной. Громко смеясь, она упала прямо со сцены в объятия Талли. Вокруг них собралась толпа. Люди хотели получить у Талли автограф и познакомиться. Мара буквально светилась от гордости.

Когда страсти улеглись, Талли подошла к Райанам и заключила всех по очереди в объятия. Одной рукой она обняла за плечи Кейт, другой продолжала прижимать к себе Мару.

— У меня есть сюрприз для моей крестницы, — громко произнесла Талли.

Мара, смеясь, запрыгала на месте.

— Что это? Что это?

— Пошли посмотрим. — Талли подмигнула Кейт, и вся семья направилась к выходу.

Снаружи стоял, припаркованный к обочине, огромный розовый лимузин.

Мара завизжала от восторга.

Кейт повернулась к Талли:

— Ты меня разыгрываешь?

— Ну, разве он не крутой? Не представляешь, как трудно было такой найти. Ну, давайте же, забирайтесь внутрь.

Талли открыла дверь, и все уселись в обитый велюром салон. Потолок был подсвечен крохотными синими и красными лампочками.

Мара свернулась калачиком возле Талли и взяла ее за руку.

— Это — самый лучший сюрприз на свете, — сказала она. — А тебе понравилось, как я танцевала?

— Ты была превосходна! — заверила девочку Талли.

Они оставались в машине все время, пока переправлялись на пароме, и Мара ни на секунду не переставала болтать с Талли.

Оказавшись на другом берегу, водитель снова включил мотор и стал катать их по городу, словно они были туристами. В конце пути они проехали сквозь ярко освещенную арку к внушительному зданию. Навстречу им вышел одетый в ливрею швейцар. Он открыл дверцу и спросил:

— Кто из этих прекрасных леди Мара Роуз?

Мара тут же подняла руку, счастливо хихикая:

— Я, я!

Швейцар достал из-за спины розовую розу на длинном стебле и вручил девочке.

Мара была сражена.

— Вау!

— Скажи спасибо, Мара, — произнесла Кейт чуть резче, чем следовало.

Девочка кинула на мать полный раздражения взгляд.

— Спасибо!

Талли повела всех в отель. На последнем этаже она открыла дверь гигантского номера, где были всевозможные игровые автоматы и аттракционы для детей — батуты, виртуальный бокс, маленькие машинки. Все девочки из танцевального класса были уже здесь вместе со своими родственниками. В центре номера стоял стол, накрытый белой скатертью. На нем красовался огромный многоэтажный торт, украшенный крошечными сахарными балеринами.

— Тетя Талли! — завизжала Мара, бросаясь на шею крестной. — Ну, это вообще! Я тебя так люблю!

— Я тоже люблю тебя, принцесса. А теперь иди играй с друзьями.

Старшие застыли в дверях, словно пораженные громом. Первым опомнился Джонни. Устроив поудобнее Уильяма, сидевшего у него на руках, он сказал, обращаясь к Талли:

— А не слишком ли ты ее балуешь?

— Ну, вообще-то я хотела еще привезти сюда пони, но подумала, что это будет уже слишком.

Миссис Муларки рассмеялась, а мистер Муларки покачал головой.

— Пойдемте же, Марджи, Джонни, — сказал он в конце концов. — Посмотрим, что у них тут есть в баре.

Когда Кейт и Талли остались наедине, Кейт сказала:

— Ты знаешь, как сделать свой выход запоминающимся. Мара будет помнить этот вечер всю жизнь.

— Ты считаешь, это слишком? — спросила Талли.

— Ну, может быть, совсем чуть-чуть.

Талли одарила подругу широкой улыбкой, но Кейт почувствовала в ней какую-то фальшь.

— Что не так? — тут же напрямик спросила она.

Но прежде чем Талли успела что-то ответить, к ним подбежала сияющая от радости Мара.

— Мы хотим сфотографироваться с тобой, тетя Талли!

Кейт молча наблюдала, как ее дочь не отходит от своей крестной. Кейт не хотелось признаваться в этом даже самой себе, но она испытывала болезненные уколы ревности. Это должен был быть их вечер — ее и Мары.

Талли сидела в лимузине и гладила по темным шелковистым волосам Мару, заснувшую, положив голову ей на колени. Напротив спала Кейт, привалившись к Джонни, который тоже сидел, прикрыв глаза. И рядом с каждым из супругов Райан спал маленький мальчик. Они выглядели просто как фирменная идеальная семья.

Лимузин свернул на дорожку к пляжу. Талли поцеловала мягкую розовую щеку Мары.

— Мы почти дома, принцесса.

Девочка медленно разлепила глаза.

— Я люблю тебя, тетя Талли.

Сердце Талли сжалось от этих слов, она почувствовала какое-то обжигающее волнение.

Талли всегда считала, что успех подобен золоту: стоит того, чтобы покопаться ради него в грязи. Зато любовь всегда будет ждать ее на берегу и к ней можно будет обратиться, когда надоест мыть золото. Теперь она не могла бы ответить сама себе, почему она так думала, учитывая ее собственное прошлое. Ей надо было давно понять святость и важность любви в жизни человека. Если успех был золотом, лежащим на дне реки, то любовь была бриллиантом, зарытым глубоко в земле, который не всегда распознаешь с первого взгляда. И неудивительно, что ее так тронуло признание в любви, полученное от Мары. Она не часто слышала слова любви в своей жизни.

— Я тоже люблю тебя, Мара Роуз.

Лимузин подъехал к дому, шины зашуршали по гравию. Семейству Райанов понадобилась целая вечность, чтобы выбраться из машины и войти в дом. Они немедленно поднялись наверх.

Талли стояла в пустой гостиной и не знала, что ей делать. Сверху слышался скрип половиц.

Она попыталась помочь укладывать детей спать, постаралась вписаться в повседневную рутину их семейной жизни, но только путалась у всех под ногами и в конце концов сдалась.