Потому что я чувствовала облегчение.

Даже скрыть его не получилось. Кай прекрасно все читал по моему лицу. Его глаза сузились, дыхание участилось.

– Твоя подруга боролась до последнего, – заговорил он, – сумела закрепить себя внутри. Но, как я уже говорил, при таком падении шансов у нее не было.

– Мы должны похоронить ее… – выдавила я, – и Бимбо… тоже.

– Я все сделаю, – отозвался Кай, будто только и ждал моих слов, – тебе не обязательно…

– Нет. – Я мотнула головой. – Обязательно. Понимаешь? Я не буду прятаться. Только не в этот раз.

– Понимаю, – кивнул он.

Я тоже кивнула. Я знала, что Кай поймет.

* * *

Через несколько часов Лиза вместе с питомцем нашли последний приют в протурбийской земле. Прямо неподалеку от обломка зведолета. Мы соорудили табличку из куска обшивки, на которой нацарапали имя и даты рождения и смерти. Это все, что я могла сделать для подруги.

– Маячок уцелел, – сообщил Кай, отряхивая руки о штаны, пока мы стояли над округлым холмиком рыхлой свежей земли. – Я включил его.

– Нам нужно оставаться здесь? – будто сквозь туман услышала я собственный голос.

– Не обязательно. Мы можем поискать место получше. Маячок возьмем с собой. Поверь, даже если отойдем чуть подальше, появление спасателей не пропустим, – Кай помолчал и добавил: – Но ты не торопись. Если нужно попрощаться с подругой, у тебя есть столько времени, сколько захочешь. Здесь пока достаточно тихо и безопасно, чтобы задержаться.

Я повернулась и обняла его. Обхватила ладонями крепкий торс, прижалась щекой к плечу, чувствуя, как руки Кая обвили меня в ответ, удерживая в надежном и умиротворяющем плену. Его пальцы зарылись в мои волосы на затылке, сильнее прижимая голову, будто он хотел втиснуть меня в себя и никогда не отпускать.

– Кай… – прошептала я, кусая губы.

– Ничего не говори, Белоснежка. Пожалуйста, – чересчур быстро отозвался он.

– Я только хотела сказать… я разучилась плакать, – глухо пробормотала я в его плечо. – Разучилась сидеть над чужими могилами и горевать. Я не хочу здесь оставаться. Я просто устала. Отведи меня куда-нибудь… где можно просто отдохнуть.

Кай отстранился. Внимательно изучил мое лицо.

– Тебе надо выпить. Кое-что из моих запасов уцелело. – Он вдруг невесело усмехнулся. – Думаю, нам обоим не помешает выпить.

– Среди бела дня? – нахмурилась я. Солнце только вошло в зенит.

Кай погладил меня по щеке.

– Пока есть такая возможность. Мы не знаем, что будет вечером.

Помимо спиртного в обломках уцелел бак технической воды, в которой мы смогли ополоснуться после тяжелой работы. Увидев в руках Кая бутылку виски, я подумала, что, наверно, это не такая уж плохая идея. В конце концов, что еще нам оставалось делать? Мы добрались до финальной цели, включили маяк. Ждать – единственное, что теперь требовалось от нас. А я отчаянно нуждалась в том, чтобы хоть ненадолго отрешиться от реальности.

Мы побрели обратно, туда, где бросили поклажу. Чуть поодаль нашлась хорошая тенистая лужайка. Здесь можно было не опасаться лучей палящего солнца, а кустарник по краям образовывал естественное ограждение, стоило только через него продраться. Непримятая трава оказалась мягкой, кое-где попадались белые головки диких цветов. Ни малейшего дуновения ветерка, только щебет птиц в ветвях и запахи прелой листвы.

Я постелила куртку на землю и опустилась на нее, скрестив по-турецки ноги. Кай присел рядом. Ловким движением он открутил крышку с бутылки, сделал глоток из горла, затем передал мне.

Ноздрей коснулся характерный аромат спиртного. Я помедлила, не решаясь отхлебнуть вот так сразу. Покосилась на Кая. Он сидел, положив одну руку на колено согнутой ноги, а другой опершись о землю.

– Ты уже осознал, что мы остались одни? Из всей команды. Мы остались одни. Нас было шестеро… но повезло только нам.

Кай медленно кивнул. Я вздохнула.

– Я хочу выпить за Катю. Она спасла меня, закрыв собой от ударов выпадающих вещей во время катастрофы. Пусть невольно… но именно благодаря ей я не получила ни одного перелома и смогла идти дальше.

Я сделала глоток. Дыхание тут же перехватило, горло обожгло, желудок сделал кульбит. Но я мужественно проглотила виски и вернула бутылку Каю. Он покрутил ее в руках.

– Тогда я выпью за Жеку, – произнес он. – Я занял его кресло. Счет шел на секунды, а он бы не справился с управлением. Я надеялся, что он успеет найти себе место… но он не успел.

Бутылка снова перекочевала ко мне.

– И за Лизу, – сказала я, – за то, что она всегда была добра ко мне. Она ко всем была добра. Не умела долго злиться ни на кого. Доброта ее и сгубила. Она пожалела Бимбо, хотела его спасти. Рискнула своей жизнью… я надеюсь, она простит меня. За все.

– Нас, – поправил Кай, отбирая виски из моих задрожавших рук, – простит нас. И Бизон. Ты спрашивала, почему я держу его при себе? Потому что он не давал мне забыть, в кого я могу превратиться, если дела пойдут совсем плохо. Это стимулировало.

– Дай. Я тоже за него выпью. – После очередного глотка во всем теле появилась приятная тяжесть. Я не ощущала себя пьяной, но почувствовала долгожданное облегчение. – А еще выпью за Дану. За ту Дану, которая творила глупости назло папе и думала, что с ней никогда не случится ничего плохого. Которая всегда ждала от людей только хорошего и считала, что предать друга – это самое страшное, что можно сделать. Она умерла. Мне ее жаль. Она мне нравилась. Но она уже никогда не вернется.

Я сделала два больших глотка, тряхнула головой, заставляя себя удержать в желудке спиртное. Протянула Каю. Он не торопился брать, просто смотрел на меня долгим взглядом.

– Бери! – Я качнула рукой, содержимое плеснулось по стенкам.

– За меня уже поздно пить, Белоснежка.

Я услышала глухой стук, когда бутылка упала на землю где-то в стороне от нас. Губы Кая накрыли мои, доказывая, какое я слабое и безвольное существо, потому что мои руки сами потянулись и обвили в ответ его шею. Более того, я притянула Кая к себе, чуть отклоняясь назад и вынуждая его нависнуть надо мной всем телом. Его поцелуи вынимали из меня душу. Я мечтала об этом моменте с того первого раза, когда мы занялись сексом. Обещала себе, что он обязательно случится, каждый раз, когда наши жизни висели на волоске от гибели.

И вот он случился.

Влажными, ласкающими движениями язык Кая врывался в мой рот. Его отросшая щетина колола мою кожу. Под моими пальцами чувствовался небольшой рубец, оставшийся на его шее после того, как я изводила пузырчатую болезнь. Но я сходила с ума от предвкушения, что Кай снова войдет в меня, займется со мной любовью и мы будем принадлежать друг другу.

– Посмотри на меня, – он отстранился, согнутым указательным пальцем легонько приподнял мой подбородок, – скажи, что ты будешь моей теперь. Каждый день и каждую ночь ты будешь моей. Раз и навсегда.