Приближалась решительная минута, но она наступила скорее, чем я думал. В трех шагах от меня Хиссоо-Ройо свалился на землю с диким воплем. Пленница упала рядом с ним.

Если бы не крик индейца, я подумал бы, что он попросту споткнулся. Но дело обстояло иначе.

На траве завязалась борьба. Одно мгновение — и девушка вскочила. В руках ее сверкнул нож. Она разрубила путы и побежала.

Я — вслед за ней, мимо ренегата. Он был легко ранен и уже опомнился от потрясения. Громко кричал он, призывая на помощь. Я мог покончить с ним, но не хотел терять ни секунды. У меня была одна мысль: как можно скорее догнать Изолину.

В лагере тем временем поднялась тревога. Полсотни команчей бросились к роще.

На бегу я заметил Белого мустанга. Какой-то индеец, обкрутив вокруг шеи коня лассо, привязывал его к колышку.

Изолина мчалась к коню. Я понял ее намерение.

Через мгновение она схватила лассо. Индеец сопротивлялся. В воздухе мелькнуло окровавленное лезвие.

Команч отскочил в сторону, но все еще не выпускал лассо. Изолина перерезала его. Конец лассо остался в руках индейца. Изолина, вскочив на коня, уже неслась галопом.

Индеец схватил лук и колчан. Загудела тетива.

Я слышал свист стрелы. Мне показалось, что на попала в цель, но Белый мустанг не дрогнул.

На дороге валялось брошенное копье. Я поднял его и вонзил в спину индейца, прежде чем он успел пустить вторую стрелу.

Захватив с собой копье, я побежал дальше.

Вот уже лужайка, где пасутся мустанги. Часть была стреножена, другие скакали в траве. Испуганные сторожа таращили глаза, не понимая причины волнения. Белый мустанг благополучно миновал их.

Со всей силы гнался я за ним по пятам. За мной неслись индейцы, оглашая воздух диким криком.

— Уаконо! Уаконо! — вопили они, но я сильно опередил их.

— Уаконо! — восклицали конюхи, расступаясь передо мной.

Я не терял из виду Белого мустанга, но он был уже далеко. К моей радости, Изолина держала путь к зарослям юкки на холме.

По берегу ручья я добежал до крутого откоса и спрыгнул вниз, рассчитывая найти Моро.

Каково же было мое удивление, когда вместо Моро я увидал пятилетнего мустанга!

Я оглянулся: нигде не видно Моро!

Судите сами о моем раздражении и горе! Я ничего не понимал. Только товарищи мои могли произвести замену, но с какой целью?

Как объяснить их странный поступок? Но времени на размышления не было. Я вывел коня из воды и вскочил в седло.

Очутившись на уровне прерий, я заметил индейских всадников, преследовавших Изолину. Один из них значительно опередил других. Он приближался ко мне. При свете луны я узнал Хиссоо-Ройо.

— Раб! — злобно закричал он на языке команчей. — Это ты подстроил бегство пленницы! Негодяй! У тебя сердце жалкой скво! Но ты умрешь! Белая девушка принадлежит мне! Ты слышишь, Уаконо? Ты…

Он не докончил фразы.

По-прежнему я держал в руках копье. Вот когда мне пригодился опыт, приобретенный во время службы в уланском полку. Послушный мустанг понес меня на врага.

Хиссоо-Ройо упал на землю, пронзенный копьем, а лошадь его шарахнулась в сторону и без всадника поскакала в прерию.

Индейцы были уже в десяти ярдах от меня. Их было человек двадцать. Гибель неминуема.

Меня осенила блестящая мысль.

Я заметил, что меня принимают за Уаконо. Воины кричали мне вслед: «Уаконо!», сторожа мустангов окликали меня: «Уаконо!», «Уаконо!» — звали меня всадники, гнавшиеся за Изолиной.

Все говорило в пользу моего тождества с Уаконо: пятилетний мустанг, ягуаровый плащ, перья на голове и белый крест на груди.

Остановив коня и подняв руку, я угрожающе закричал:

— Я — Уаконо! Смерть тому, кто последует за мной!

Не легко мне было составить эту фразу на языке команчей. Не ручаюсь, что выговор мой был безукоризненным. Однако меня поняли, быть может, благодаря выразительной жестикуляции.

Во всяком случае, команчи в смущении остановились.

Круто повернул я коня и поскакал галопом.

Глава XCIX

ПОСЛЕДНЕЕ УСИЛИЕ

Белый мустанг скакал сравнительно медленно. При свете луны я и на большем расстоянии заметил бы его. По моим расчетам, он должен был опередить на большее расстояние. Но в конце концов убийство Хиссоо-Ройо и беседа с команчами заняли не больше двух минут, а за это время он не мог скрыться из виду.

Изолина скакала к подножию холма.

Я пустил индейского коня во всю прыть. Нож заменял мне шпоры и хлыст. Копье не стесняло больше моих движений, оно осталось в теле Хиссоо-Ройо.

Взгляд мой был устремлен на Белого мустанга. Он несся к роще, окаймлявшей подошву холма. Изолина находилась уже невдалеке от излучины, откуда я начал свое путешествие по руслу ручья. Вскоре беглянка скроется в зарослях.

Внезапно она повернула налево, в голую прерию. Маневр Изолины удивил меня. По-моему, ей следовало скрыться в чаще.

Не пытаясь даже объяснить ее поступка, я поскакал по диагонали. К великой досаде моей, индейский мустанг не отличался резвостью. Нельзя было даже сравнить его с моим драгоценным Моро.

Белый мустанг оставил далеко позади себя холм. Я не только не нагнал его, но расстояние между нами увеличивалось с каждой минутой.

Но тут я заметил всадника в темноте, который скакал мне наперерез. Он несся с необычайной быстротой вдоль зарослей у подошвы холма. Издали услыхал я хруст ветвей.

Внезапно узнал я своего Моро, а в седле — худощавую фигуру траппера.

Мы встретились на границе зарослей.