— Что вы скажете? — торжествующе воскликнул ренегат. — Ведь я прав! Воины, я требую немедленного решения!

Команчи не сразу ответили ему. Все молчали: и совет, и зрители.

Наконец один из старейшин поднялся и, закурив священную трубку, затянулся и передал ее своему соседу слева. Когда трубка, обойдя весь круг, вернулась к первому индейцу, он отложил ее в сторону и вполголоса, чтобы не слышали воины, произнес несколько слов. Началось совещание. Каждый член совета высказал по очереди свое мнение, а затем старшина огласил приговор.

Он был неожиданным и достаточно нелепым. Не желая никого обидеть, совет принял половинчатое решение.

Лошадь присудили Уаконо, а девушку — Мексиканскому Волку.

Глава XCVII

МЕКСИКАНСКИЙ ВОЛК

Решение совета удовлетворило всех. Мексиканский Волк радостно оскалил зубы, но улыбка его была похожа на отвратительную гримасу. Он был доволен: ему оказали явное предпочтение.

Седовласый вождь просиял. Должно быть, коня он считал более ценным призом, чем женщину. Вряд ли Уаконо придерживался его точки зрения! Думаю, он пришел бы в отчаяние от мудрого приговора совета.

Хиссоо-Ройо завладел редкостным сокровищем. Он не скрывал своего восторга. С торжествующим видом направился он к пленнице.

Покончив с трудным делом, старейшины поднялись со своих мест. Одни разошлись, другие подсели к костру, и между ними завязался мирный разговор. Они смеялись, болтали, жестикулировали.

Все, казалось, совершенно забыли о недавних событиях, о суде, соперничестве, спорах…

Белого мустанга передали другу Уаконо, девушку Хиссоо-Ройо, и лагерь вернулся к обыденной жизни.

Быть может, кто-нибудь из юношей, разочарованный решением, бросал тревожные взгляды на прелестную пленницу. Не сомневаюсь, что многие завидовали ренегату, но они затаили свои чувства.

Мексиканского Волка и бледнолицую скво предоставили собственной судьбе.

С этой минуты я не спускал глаз с ренегата. Все мои мысли были заняты Волком и его жертвой.

Седовласый вождь удалился в палатку. Изолина осталась одна. Но я не успел выхватить охотничьего ножа, как к моей невесте подошел Хиссоо-Ройо.

Он обратился к ней по-испански, не желая, очевидно, чтобы его поняли команчи.

— Что скажешь, Изолина Варгас? Слыхала решение совета? Я знаю, ты понимаешь язык команчей: это твой родной язык!

Ренегат издевался над пленницей.

— Ты принадлежишь мне душой и телом. Ты слышишь?

— Слышу.

— Ты должна быть довольна. Я белый, как и ты. Я спас тебя от объятий краснокожего. Ты довольна, Изолина Варгас?

— Да, я довольна.

Голос Изолины звучал твердо. Ее ответ поверг меня в недоумение.

— Это ложь! — вскричал ренегат. — Ты хитришь, лукавая сеньорита! Вчера еще ты пренебрегала мной. Ты презираешь меня!

— Я не имею права презирать вас: я ваша раба.

— Вот это правильно! Ты не смеешь презирать своего владыку и в чем-либо отказать ему. Твои чувства меня не интересуют. Люби меня или питай ненависть — твоя воля. Со временем, пожалуй, ты привяжешься ко мне. Но это твое дело, сеньорита! А пока что ты моя душой и телом, и я наслажусь своей добычей…

Кровь кипела в моих жилах. Я судорожно сжимал рукоятку ножа, я собирался одним ударом покончить с негодяем и окровавленным лезвием разрезать путы пленницы.

Обстоятельства не благоприятствовали моему плану. Человек двадцать индейцев грелось у костра. Даже если мне удастся сразить ренегата, мы не успеем убежать с Изолиной.

Вопреки благоразумию, я готов был броситься на Хиссоо-Ройо, но следующая реплика удержала меня от безумного плана.

— Вставай! — обратился ренегат к Изолине. — Иди за мной, сеньорита! Здесь слишком много народу, а я хочу поболтать с тобой с глазу на глаз. В роще есть чудесные лужайки с высокой травой. Мы насладимся тишиной и уединением. Поторопись, подружка!

Несмотря на наглый тон Хиссоо-Ройо, я обрадовался его словам. Под сенью рощи, в тишине и уединении, о которых он мечтал, мне легче будет справиться с негодяем.

Я насторожился, прислушиваясь к ответу Изолины.

Она указала взглядом на свои ноги, перетянутые у щиколоток ремнями.

— Как же я последую за вами? — спросила она спокойно и с некоторым удивлением.

Только сейчас я понял ее миролюбие: она подготовлялась к бегству, рассчитывая на собственные силы.

— Ах, да! — пробормотал ренегат, вытаскивая из-за пояса нож. — Черт возьми! Я забыл, что ты связана. Но этому делу можно помочь…

Но внезапно он остановился, заподозрив пленницу в хитрости. После минутного колебания он взглянул ей в глаза и спрятал нож.

— Не следует доверять быстроногим ланям, — сказал он. — Но я не выпущу тебя. Приподнимись! Вот так! А теперь — в рощу!

С этими словами он нагнулся над Изолиной, обнял ее за талию и понес на руках.

Я видел все это, но не спустил курка. Сам не понимаю, как я сохранил хладнокровие. Дух мой закалился в испытаниях, и ни на секунду не терял я надежды.

Не шевелясь, следил я за Хиссоо-Ройо. Еще не время действовать.

Глава XCVIII

РЕШИТЕЛЬНАЯ МИНУТА

Хиссоо-Ройо поднял пленницу и понес, что я говорю, потащил, поволок… Обнаженные, туго связанные ноги Изолины беспомощно свисали.

Он прошел мимо палатки и направился к роще.

Индейцы, заметив его маневр, с хохотом прокричали ему что-то вслед.

Под прикрытием кустов я прокрался вдоль опушки, чтобы перерезать путь негодяю.

Я опередил его и, спрятавшись за деревом, приготовился к встрече.

Задыхаясь под тяжестью ноши, Хиссоо-Ройо шел медленно. В десяти шагах от меня он остановился.

Отчего бы не расправиться с ним, не откладывая?

Но Хиссоо-Ройо, смелый Мексиканский Волк,