Потом полковника били и пинали ногами все прочие желающие. Били несильно, так, чтобы ничего не сломать. Но больно, чтобы впредь неповадно было.

Потом окатили из помойного ведра холодной водой.

— Готово. Очухался.

— Ну что, дышишь, полковник?

— Это все?

— А что, ты еще хочешь? Если хочешь — мы с полным вашим удовольствием.

— Нет, спасибо.

— Ну, тогда — разойдись.

Бойцы вышли из комнаты. Все вышли.

— Вставайте, полковник, — подал руку командир. Снова перейдя на «вы».

Ну, значит, точно — экзекуция закончена. Раз на «вы».

Помог встать, помог смыть в ванной кровь.

— Крепко вы меня.

— Могло быть хуже. Вы ведь тоже… ребят обидели. Полковник вытерся. Взглянул на себя в зеркало. Били аккуратно, с учетом дальнейшего использования пострадавшего. Лицо почти не тронуто. Переломов нет. Даже ребра целы. А вот что касается не видных под одеждой синяков и кровоподтеков…

— Зачем? Зачем вам все это надо было? — спросил полковник. — Провоцировать меня…

— Надо было. Чтобы вы больше не помышляли о побеге.

— Вы думаете, поможет?

— Поможет. Ведь вы не будете знать, каким будет ваш следующий побег — настоящим или инсценировкой. И не будете знать, какие вам достанутся патроны.

— И что, каждый новый побег вы будете бить меня сильнее?

— Будем сильнее, — серьезно подтвердил командир. — С каждым разом все сильнее и сильнее. А если вы во время побега случайно кого-нибудь покалечите — переломаем все кости. И в конечном итоге убьем.

«Эти выполнят свое обещание, — понял полковник. — Эти — убьют».

Но не это страшно. Вернее, не только это. Не одни лишь переломанные кости, отбитые внутренности и смерть. Но еще и позор. Участие в разыгрываемой помимо твоей воли комедии. Когда ты играешь всерьез, а все вокруг тебя потешаются, потому что в отличие от тебя знают финал пьесы.

Вот что обидно и страшно. Вот что удерживает на месте надежней любых кандалов и колодок! Невозможно готовить побег, подозревая, что это не побег, а водевиль, придуманный до тебя и за тебя. Водевиль, за игру в котором тебя будут жестоко бить и будут убивать.

Ну чем не поводок для любителей бега на дальние дистанции?

Идеальный поводок!

Неодолимый поводок!..

* * *

— Что у вас?

— Дополнительная информация по операции «Полковник».

— Что там приключилось?

— Ничего особенного. Мы закончили профилактические мероприятия по психологическому подчинению агента Шакал.

— Каков результат?

— Положительный. Шакал получил серьезную прививку. Он готовился к побегу, мы организовали ему побег. Очень неудачный побег. Теперь мы гарантированы от сюрпризов с его стороны. Он стал ручной.

— Надолго стал?

— До конца операции.

— Вы в этом уверены?

— Уверен. Он морально надломлен. Он не рискнет вновь оказаться в ситуации, которую пережил.

— Но он может отказаться сотрудничать. Раз вы отняли у него надежду.

— Надежду отнять невозможно. Особенно надежду на жизнь. Он будет работать. Так как будет продолжать надеяться. Я думаю теперь — еще больше, чем раньше.

— Почему больше?

— У него появились новые мотивы для сохранения жизни. Кроме инстинкта самосохранения.

— Какие?

— Месть! Он потерпел поражение и теперь жаждет реванша. Отказ от сотрудничества равен для него смерти. А смерть — отказу от мести.

Он не откажется от мести. Он будет мстить. И, пока будет готовиться к мести, будет работать. Будет работать на нас.

— Тогда форсируйте операцию. Мы должны закончить ее не позже, чем через две недели.

— Но по плану — через три.

— План пересмотрен. Вы должны завершить работу за две недели.

— Но…

— Повторите приказание.

— Операция должна быть завершена в двухнедельный срок.

— Вы все правильно поняли. Выполняйте.

— Есть выполнять!

— Торопитесь, полковник. У нас очень мало времени!

— Когда выезжать?

— Через сорок пять минут.

— Почему вы предупредили меня так поздно?

— Мы сами только четверть часа назад узнали.

— Что узнали?

— Что объект прибыл на место. Четверть часа назад.

— Кто он?

— Номер четыре.

Четвертым в списке приговоренных был известный в городе бизнесмен. Как и все прочие, участвующий в дележе наследства покойного Боровицкого. И претендующий на немалую его часть.

Ну вот и до него очередь дошла. Только почему-то не вовремя…

— Почему сегодня? Мы должны были работать четвертого через два дня. Почему такая спешка?

— Потому что погоняют.

— Начальство?

— Обстоятельства.

Значит, начальство. В обстоятельства полковник не поверил. У мелких сошек, вроде этого командира, обстоятельств не бывает. Бывают только приказы. Разрешающие. Запрещающие. И погоняющие.

В этом случае был, по всей видимости, погоняющий.

А зачем начальству вдруг погонять исполнителей? К торжественной дате отрапортовать? Так вроде это теперь немодно. Красных дат не осталось. Кроме дней рождений непосредственных начальников.

Тогда зачем? Непонятно. Совершенно непонятно…

— Ну что же вы, собирайтесь. Собирайтесь, полковник, — поторопил командир.

Что безработному полковнику собираться — только подпоясаться. Ременной сбруей через грудь и плечи, под кобуру скрытого ношения…

Готов полковник! Как говорится, к труду и обороне! Особенно к обороне. В первую очередь к обороне.

В соседней комнате шумно, топая и переговариваясь, собирались бойцы.

Интересно, что будет на этот раз? Дело? Или инсценировка? С последующим воспитательным мордобоем. Если он поддастся на провокацию…

В дверь заглянул командир.

— Ну как вы?

— Я почти готов.

— Что значит — почти?

— Осталось оружие.

— Оружие — на месте. И не дай вам бог… Это понятно. Бог далеко, а его наместники здесь, на земле. Вот эти вот бравые ребята. Взявшие на себя право казнить и миловать. Вернее, только казнить, потому что миловать вряд ли…