– Пока что ты на две пятерки налетал, – произнес я, имея в виду систему оценок полетов в контрольных листах, которые наши инструктора таскали с собой. – Не облажайся.

– Как два пальца, – ответил Гэри.

Белизна становилась ярче. Она уже сияла. Если бы не ориентир в виде кабины пилотов, я бы мог поклясться, что ослеп. Яркая белизна приняла синий оттенок, и мы увидели темно-зеленую вершину справа от нас.

– Ура, – одобрительно произнес я.

– Высший пилотаж, сэр! – Бортмеханик уверовал.

Я посмотрел вниз. Дымчатое море под нами скрывало долину, по которой метались полуночные снаряды. Вершины гор выглядели блестящими островками. Я поежился от облегчения и улыбнулся. Ночка выдалась тяжелой, но впереди было чистое небо.

Май 1966 года

Мы с Райкером сидели на подвесном сиденье транспортного «Фэйрчайлда», который с жужжанием летел до Сайгона. Я закинул ноги на летную сумку, где лежали абсолютно все мои вещи. Я улетал навсегда. Райкера впереди ожидала пересадка на рейс в Гонконг, он был в отпуске. Я добровольно согласился на перевод и мне было не понять, почему я уже тосковал по Кавалерии.

– Видел, как Реслер разбил восемь-восемь-один? – спросил Райкер.

– Не Реслер, а новичок.

– Ага, но машина-то Реслера.

Я успел попрощаться с Гэри чуть ранее, поймав его на пути к стоянке самолетов, куда он направлялся вместе со Суэйном, тем самым новичком. Гэри предстояло проверить его летные навыки.

– Может, и не увидимся больше, – произнес Гэри.

– Может, и нет. Точно не увидимся, если я замечу тебя первым.

Он рассмеялся.

– Ага. Что ж, было весело, хоть мы и любили поспорить.

– Да ничего. Я все равно всегда был прав.

Он улыбнулся и протянул руку.

– Погоняю нового паренька как следует. У меня есть твой домашний адрес. Я напишу, когда отслужим свое.

Мы пожали руки.

– Пиши обязательно. Не теряйся.

Я кивнул и ослабил рукопожатие.

– До скорого.

Он улыбнулся и направился к вертолетам.

– До скорого.

Я смотрел ему вслед.

Я решил посмотреть, как он будет взлетать, поэтому уселся на мешки с песком возле штаб-палатки.

– Куда тебя направили, Мэйсон? – Капитан Оуэнс вышел и задвинул кепи на затылок.

– Местечко называется Пхан Ранг, сорок девятая авиарота.

Оуэнс кивнул.

– Никогда о таких не слышал.

– Я тоже, но они не относятся к Кавалерии.

Гэри и Суэйн забрались в машину, бортовой номер 881, самый старый «Хьюи» во всей роте.

– Хах. Не относятся точно, – Оуэнс ухмыльнулся. – Кавалерия тут только одна.

Вертолет Гэри завелся, и я поднялся на ноги.

– Ну что, удачи в новой роте, – произнес Оуэнс.

– Спасибо.

Они перешли в парение и стали сдвигаться с места парковки, как вдруг началось полное безумие. Машина кувыркнулась на спину через хвост, винты замолотили по земле, хвостовой вал отлетел в сторону, фюзеляж грохнулся вниз. Части вертолета летали повсюду.

– Господи! – заорал я и ринулся к ним по тропинке.

Покореженный фюзеляж лежал на крыше. Я увидел бортмеханика, который выбирался из-под обломков, весь бледный и с ошалевшими глазами. Меня охватило дурное предчувствие, я уже представил себе Реслера в таком же помятом состоянии, как его машина. Но тут увидел, как он протискивается сквозь перекрученный металл. Он был перепуган, но улыбался.

– Ты в порядке? – заорал я.

Гэри отряхнулся и начал хохотать. Суэйн бродил рядом кругами. Бортмеханик стоял на коленях, пытаясь вытащить пулеметчика из двери. Вокруг него уже собирались лужи из топлива.

– Ну же! – орал бортмеханик, надрываясь изо всех сил.

У Фрида, пулеметчика, текла кровь из глубокой раны на виске. Гэри безмолвно побрел к штабной палатке. Затем остановился и вернулся к месту крушения.

– Ты в порядке? – я подбежал к нему.

– Конечно, – он смеялся. – Конечно, в порядке. А что такого?

– Что такого?! Посмотри на машину!

Он снова засмеялся, улыбка не вязалась с его бледным и растерянным лицом.

– Жесткая посадка!

Пулеметчику помогли добраться до палаточного госпиталя. Пострадал только он. Я выдохнул.

– Жесткая посадка – это когда не можешь сам выйти из вертолета.

– Что случилось?

Вопрос Гэри вызвал у меня приступ смеха.

– Ты не знаешь?

– Твою мать, последнее, что я помню, это как застегивал ремни, и тут – бам!

– Суэйн управлял?

– Ага. Я и подумать не мог, что он способен облажаться на вылете со стоянки.

– Эй, Мэйсон, нам пора, джип до аэродрома уже здесь, – заорал Райкер из палатки.

– Дерьмо. Ладно, мне пора. Ты точно в порядке?

– Да конечно. Что такого-то?

Райкер копался в своей сумке. От жужжания грузового самолета меня начало клонить в сон.

– Слушай, Райкер, каждый раз, когда мне надо в Сайгон, ты тут как тут.

– И это значит, что ты фартовый говнюк. Мне придется снять номер на ночь, мой самолет улетает только завтра. Возьмем номер пополам?

– Я только за. В новой роте меня ждут только через два дня, – произнес я.

Я посмотрел в иллюминатор через весь грузовой отсек и заметил, что самолет сильно накренился. Похоже, мы на подлете. Затем мы попали в небольшую турбулентность. Это напомнило мне о воздушном параде для генерала.

Два дня подряд мы тренировались, и погода была просто идеальной. Колонна из «Хьюи», «Чинуков», «Карибу», «Мохауков» и даже нескольких мелких H-13 вытянулась на две мили, соединив своей цепочкой перевал Ан Кхе и зону «Гольф».

– Держитесь плотно, – командовал полковник.

Мы последовали его приказу. Реслер летел вторым пилотом, а я управлял, потому что в нашей строевой позиции я был ближе к машине, за которой мы шли.

– Слушай, не обязательно так сильно прижиматься, – произнес Реслер.

– Эти парни знают свое дело, – сообщил я, имея в виду Коннорса и Банджо, летевших перед нами. – С ними можно спокойно идти лопастями внакрой.