– Так и надо, любимая. Ты заслуживаешь боли, черт побери! – выругался Адам. – Но по какой-то необъяснимой причине желание обладать тобой, потерять себя в твоей теплой плоти гораздо сильнее. Если нельзя покарать тебя одним оружием, я прибегну к другому, с которым ты хорошо знакома.

– Адам, я не стану… – упрямо начала Алекса.

– Станешь, – резко оборвал ее Адам.

Не дожидаясь ответа, Адам снова налетел на ее губы, сначала с силой, потом мягче, глубоко заглатывая возмущенные крики, играя с ее грудью. Основанием ладони он мял прелестные холмики, ласкал большим пальцем тугие пики. Алекса стонала, против воли опускаясь в пучину страсти.

Потом руки Адама на ее груди сменились губами. Алекса замерла и выгнулась, когда он взял в рот сначала одну, потом вторую, рисуя влажным языком широкие круги. Двинувшись вниз, он стал покусывать ее ребра, облизывать пупок и гладкую поверхность живота. Еще ниже принялся раздвигать языком тугие черные завитки, разыскивая и обнаружив крошечный бутон женственности.

Алекса ахнула, потянув его за волосы.

– О боже, Адам, не делай со мной этого!

Ответа не последовало. Пальцы Адама нашли ее влажный вход, а язык продолжил свое вторжение.

Тяжело дыша, Алекса умоляла:

– Я не могу этого выносить, Адам! Прекрати! Прошу тебя! Это пытка!

Но Адам, не зная пощады, наслаждался ее беспомощностью, упивался сознанием, что сводит ее с ума. Не в силах контролировать свое тело, Алекса взорвалась миллионом осколков, извиваясь, дрожа, крича в беспамятстве. А потом почувствовала, что растягивается, ибо в этот момент Адам поднялся над ней и ворвался в ее глубины.

– Я и забыл, как в тебе хорошо, – простонал он, чувствуя, как она сжимается вокруг него.

А потом слова утратили смысл, уступив место страсти. Адам бросался вперед, отступал и снова шел в атаку, плавно двигаясь в ее отзывчивой плоти.

Алекса застонала, ощущая, что отвечает ему, как уже не считала возможным. С ней давно так не занимались любовью, ее давно не касались с такой нежностью (если обозленную страсть Адама можно было назвать этим словом). Поэтому ее тело снова налилось напряжением и расщепилось, плавясь изнутри от его движений, толкающих к новому пику. Несколько мгновений спустя Адам тоже отдался на волю страсти и с пронзительным криком присоединился к Алексе в ее экстазном путешествии.

Той ночью Алексе не пришлось долго спать. Адам не мог насытиться ею, доводя до исступления руками и ртом, добиваясь от нее всего, чего ему хотелось. Несмотря на решимость Алексы оставаться равнодушной, он с поразительной легкостью заставлял ее стонать, извиваться под собой. К утру ее силы были на исходе, под васильковыми глазами появились темные круги, тело припухло и ныло.

Солнце уже высоко стояло в небе, когда Алекса проснулась и обнаружила, что рядом с ней мирно спит Адам. Расслабленный, с гладким лбом, он выглядел настолько молодо, что Алекса почти простила его за вчерашнее обращение. Почти, но не совсем. О, если бы он только выслушал ее и поверил, удрученно думала Алекса. Если бы нашелся способ доказать ему свою любовь. Несмотря на заявления Адама о том, что он ее ненавидит, следовало признать: он не причинил ей вреда и временами его ласки становились очень нежными. Впрочем, Алекса вспомнила прежнего Адама, сама природа которого восставала против жестокого обращения с женщинами. Ему не было нужды прибегать к насилию, ведь он умел искусно находить другие, более изощренные методы наказания и без колебаний пускать их в ход.

Размышления Алексы неожиданно прервались, когда дверь в ее спальню отворилась и на пороге возникла Берта с завтраком на подносе.

– Вы сегодня проспали, миледи, – весело сказала пожилая женщина, – поэтому я решила для разнообразия подать вам завтрак в постель.

Алекса так резко села на постели, что простыня слетела, оголив перед изумленной женщиной груди с ярко-фиолетовыми синяками на молочно-белой плоти. Когда взгляд Берты упал на Адама, мирно спящего рядом с ее хозяйкой, поднос с грохотом выпал из ее онемевших пальцев и еда разлетелась во все стороны. Адам подскочил, выставив голое мускулистое тело на обозрение растерявшейся женщины.

– О, миледи! – ахнула она, с опаской выпучив глаза. – Прошу прощения! Я не знала!

Сокрушаясь, что потревожила хозяйку и ее любовника, и не зная, куда деться от смущения, бедная женщина закрыла фартуком лицо и беспомощно заломила руки.

– Все в порядке, Берта, – успокоила служанку Алекса, быстро накидывая халат, в то время как Адам повалился обратно на кровать и прикрылся простыней. – Это лорд Пенуэлл, мой… мой муж.

Фартук медленно опустился.

– Но… но… я думала… все мы думали…

– Знаю, Берта, все думали, будто Адам умер, но, как видите, он живее всех живых. Ступайте в кухню. Я спущусь чуть позже и все вам объясню.

Украдкой поглядывая на забавлявшегося сценой Адама, Берта покинула спальню, быстро подняв с пола поднос и собрав бóльшую часть испорченного завтрака. Остальное придется убрать позднее.

Алекса вспыхнула под саркастической улыбкой Адама и, уперев руки в стройные бедра, сказала:

– Вы чуть не перепугали бедную женщину до смерти, Адам Фоксворт!

– Пусть привыкает, – лениво протянул он, – я собираюсь переехать. Здесь гораздо уютнее, чем в моем теперешнем жилище. – Посчитав, что этого мало, он добавил: – И этот дом такой большой, что я, пожалуй, предложу Маку к нам присоединиться.

– Мак в Лондоне? – спросила Алекса, явно обрадовавшись этому известию.

– Да, – кисло подтвердил Адам и задумчиво прищурился. – Я вижу, ты несказанно счастлива, что он здесь.

Алекса покраснела.

– Мак – мой друг.

– Я бы не был в этом настолько уверен. Только не после того, что ты сделала.

Он соскочил с кровати и, нисколько не смущаясь наготой, начал собирать свои вещи. Алекса опустила глаза, думая, что ни один мужчина не имеет права быть настолько красивым, несмотря на обилие шрамов на мускулистом теле.

– Берта приготовит для тебя комнату, – сказала Алекса, взгляд которой все-таки упал на бесстыдно открытое мужское достоинство Адама.

– Меня и эта отлично устраивает, – криво улыбнулся Адам.

Как будто почувствовав ее внимание к этой особенной части своего тела, он начал расти у нее на глазах. Алекса ахнула и взглянула на его смеющееся лицо.

– Ты все еще не насытилась мной? – спросил он. – Похоже, Чарльз давненько уехал, раз ты так оголодала.

Алекса опешила.

– Н‑нет, Адам, я просто…

«Просто что?» – сурово спросила она себя и залилась краской.

– Не разыгрывай передо мной наивность, любимая, – предостерег Адам, опасно посматривая на нее. – Либо полезай обратно в постель, либо перестань меня так разглядывать.