– Совершенно с вами согласен, леди Алекса, – посочувствовал Картер.

– Он может сделать со мной такое?

– Он зашел настолько далеко, что подал прошение королю. В течение десяти дней вам необходимо явиться ко двору и предоставить убедительные основания для того, чтобы вам позволили самостоятельно распоряжаться собственным имуществом.

Алекса застонала. «Что еще могло пойти не так в моей жизни? – удрученно думала она. – Почему прохвосту вроде Билли Эшли позволяют управлять моей жизнью? Неужели женщину нужно считать некомпетентной уже на том основании, что она женского пола?»

«Я скорее отправлюсь в Америку и заявлю права на имение Адама, чем уступлю такому, как Билли Эшли!» – поклялась Алекса в приступе необузданной ярости.

– Билли знает, что у меня есть ребенок? – вдруг спросила она.

– Не думаю, – медленно проговорил Картер. – Вы жили в строгом уединении. Сомневаюсь, что кто-нибудь знает.

– Хорошо, – вздохнула Алекса. – Не хочу, чтобы Дэйви в это втягивали. Его сейчас везут за город, и он пробудет там, пока не уляжется весь этот бедлам. Я знаю, ваша фирма сделает для меня все, что от нее зависит, мистер Картер, – на прощание сказала Алекса.

Вернувшись в особняк Эшли, Алекса хотела было набрать дополнительный штат на то время, пока пробудет в городе, поскольку бóльшая часть прислуги уехала с Мэдди. Но потом решила не делать этого. Внимания требовала только она, поэтому пары стариков, оставленных присматривать за домом в ее отсутствие, должно было хватить для ее нужд. Оуэн мог исполнять роль дворецкого и общего распорядителя, а его жена Берта вполне способна справиться с тем скромным объемом кулинарных и домашних работ, которые требовались, чтобы обслужить одного человека. Хотя пара жила в нескольких комнатах над каретным сараем и это означало, что по ночам Алекса будет оставаться в доме одна, она все же решила – здесь ей нечего бояться.

Как только кучер Браун вернулся из деревни, она отправила его обратно с запиской для Мэдди, в которой объясняла положение дел. Алексе ужасно не хотелось расставаться с ребенком на целых десять дней, но с этим ничего нельзя было поделать. Она благодарила Бога за Мэдди, зная: та позаботится о Дэйви, пока ее нет рядом.

22

Вытянув перед собой длинные ноги, Адам угрюмо гипнотизировал свой бокал эля. Невзирая на факт, что он обнимал голые плечи сидевших по обе стороны от него привлекательных женщин, мысленно Адам был далек от них. С тех пор как три дня назад лорд Пенуэлл прибыл в Лондон, он перепробовал все от пьянства до шлюх, чтобы выбросить из головы единственную женщину, которую любил, – Алексу! Такую близкую и столь недоступную. При всем желании он не сумел бы посчитать, сколько раз за последние месяцы грезил о том, как встретится с Алексой, как посмеется ей в лицо, когда она увидит, что не сумела с ним разделаться, и какое наказание он для нее выдумает, если ей не посчастливится попасть ему на глаза.

Боже правый! Мысли о ней буквально сводили его с ума. Ее запах, вкус, блеск васильковых глаз, когда он занимался с ней любовью, и ее бессердечный поступок, когда она отвернулась от него в самую трудную минуту. Если бы Адам не слышал слов жены собственными ушами, он бы никогда не поверил, что она способна возненавидеть его до такой степени, чтобы желать ему смерти. Отчего она так изменилась? Может, только изображала любовь, размышлял Адам, дожидаясь подходящего момента отомстить за то, как он похитил ее из дому, чтобы уничтожить ее отца? Да, удрученно решил Адам. Наверное, так и есть. Не любовь несла Алекса в своем сердце, а ненависть.

– Что стряслось, дорогой? – спросила женщина по правую руку Адама, бойкая брюнетка с пухлыми ярко-красными губами и зелеными кошачьими глазами. Ее звали Люси. Она была актрисой сомнительных способностей, главный талант которой заключался в умении угодить мужчинам, оказывавшим поддержку театру.

– Почему ты думаешь, будто что-то не так? – угрюмо насупился Адам.

– Ты всегда такой хмурый? – поинтересовалась Люси, сложив губки бантиком.

– Возможно, ему надо немного взбодриться, – прочирикала блондинка, сидевшая слева от Адама.

Фэнни, которая была чуть старше Люси, не уступала той по привлекательности благодаря своей пышной фигуре и чарующей улыбке. Она не возражала, если понравившегося ей мужчину приходилось с кем-то делить. Адам же определенно завладел ее воображением. Его угрюмая красота покорила Фэнни, стоило ей увидеть его в зале, а скучающее выражение лица стало вызовом, который она не могла не принять.

В погоне за саморазрушением Адам дерзко пригласил обеих женщин поужинать вместе с ним, намекая на приятное продолжение вечера. Люси и Фэнни с радостью согласились. Теперь они ждали Мака. Адам пригласил друга воспользоваться услугами одной из своих веселых спутниц.

Из‑за неустойчивого состояния Адама и приступов депрессии, часто случавшихся с ним в последние месяцы, Мак почти не отходил от него. Встречи, ради которых они были вызваны в Лондон, откладывались на несколько недель, и Мак проклинал бездеятельность, развязывавшую руки Адаму. Войдя в гостиницу и увидев, как Адам беспечно нежится в обществе двух женщин, обе из которых явно были актрисами или шлюхами, он от души выругался. Ему так хотелось, чтобы Адам и Алекса снова были вместе. Однако он даже не мог произносить ее имя в присутствии Адама. Кроме того, Адам запретил ему навещать Алексу, но Мак решил: в этом случае он поступит по собственному желанию. Он чувствовал себя обязанным хотя бы раз поговорить с Алексой, чтобы узнать, почему она на самом деле ушла от Адама. Версия Адама о том, будто Алекса желала ему смерти, не укладывалась у него в голове. Он просто не мог в это поверить.

– Мак, – позвал Адам, увидев друга в переполненном зале и жестом приглашая его к себе за столик. – Тебе сегодня улыбнулась удача. Эти две прекрасные леди готовы… э‑э… посвятить нам свое время. Садись, наш ужин готов.

Мак сел, и в ту же минуту брюнетка придвинулась к нему, скользнув тонкой ручкой по его ноге.

– Я Люси, – маняще захлопала ресницами она, наклоняясь, чтобы он мог рассмотреть белые груди, оголенные почти до сосков.

Мак улыбнулся Адаму, тут же поднявшему бокал в немом приветствии. Адам кое-как съел ужин, внезапно загоревшись желанием к Фэнни, манящие красные губы которой обещали заглушить память о васильковых глазах, обрамленных густыми черными ресницами. Воспользовавшись первым же приличным предлогом, он взял Фэнни за руку, извинился и повлек ее вверх по лестнице к себе в номер. После Алексы у него не было женщин, он даже не хотел их.

– Бог мой, какой пыл, – рассмеялась Фэнни, в предвкушении облизывая красные губы. Не успела за ними захлопнуться дверь, как Адам схватил ее за талию, бросил на постель и тяжело навалился сверху. – Стой, неужели так не терпится? Дай мне хотя бы раздеться.

– Нет, – прорычал Адам, задирая юбки Фэнни. – Потом, я хочу тебя сейчас!

Он ворвался в ее неподготовленную плоть, и она вскрикнула. Но вскоре уже стонала не от боли, а от желания. Адам впивался пальцами в ее ягодицы, прижимая ближе, чтобы еще глубже войти между дрожащих бедер Фэнни.