В письме, адресованном р. Яакову-Йосефу, который, как мы уже упоминали, изводил себя постами от субботы до субботы, Бешт дает ему совет: «Каждое утро во время святых своих занятий приникай всем своим существом к буквам с безраздельной преданностью служения Творцу своему — благословен Он и благословенно Имя Его — и тогда усладятся суды в источнике своем, и облегчатся приговоры, а от плоти своей не отрекайся…»

Обратим внимание: Бешт отнюдь не отрицал важности изучения Торы, как это порой пытались представить его противники, как не отрицал и необходимости в соответствующих случаях наложения на себя поста или какого-либо другого вида покаяния. Наоборот: он подчеркивал, что лишь в случае усердного изучения Торы Всевышний является Себя человеку (так как это и было с самим Бештом) сверхъестественным образом, выводя его за рамки природы («а-тевы»).

О том, насколько радостное служение действие куда более угодно Творцу, чем аскеза или бездушная молитва, Бешт однажды пояснил ученикам следующей притчей:

«В Симхат-Тору утром все обычно немного просыпают из-за танцев-акафот и затянувшегося празднества в предыдущий вечер. Небесные ангелы, однако, не делают лехаим[192] в Симхат-Тору, и поэтому проснулись к утренней молитве в обычное время. Но в этот раз ангелам не нашлось чем заняться, поскольку, как написано в Талмуде, из слов Писания „При всеобщем ликовании утренних звезд, и радостных кликах всех ангелов“ следует, что „ангелы не могут петь хвалу Б-гу на небесах, пока еврейский народ не славит Его на земле“. Поэтому, чтобы занять чем-то время, они решили сделать уборку в Райском Саду.

Они обнаружили, что Райский Сад весь замусорен странными объектами: порванными ботинками и сломанными каблуками. Ангелы, привыкшие находить в Раю драгоценные заповеди — цицит, тфилин, и тому подобные вещи — никогда не сталкивались с такими предметами. Они решили спросить ангела Михаэля, Б-жественного защитника еврейского народа, знает ли он, что произошло.

„Да, — признался Михаэль, — это — мое добро. Они — остатки акафот прошлой ночи, когда евреи танцевали со свитками Торы“. Михаэль продолжил считать и складывать изодранные ботинки, раскладывая их по общинам: столько и столько-то из Каменки, столько и столько-то из Межерича, и т. д.

„Mетатрон, — хвалился Михаэль, говоря о самом престижном ангеле небесного суда, — связывает короны для Всевышнего из молитв еврейского народа. А я сегодня изготовлю еще более великолепную корону для Всемогущего из этих порванных ботинок!“»[193].

Таким образом, Бешт просто по-другому расставлял акценты и порядок приоритетов, и это уже само по себе многое меняло в повседневной еврейской жизни, в самооценке простых обитателей еврейских местечек, самом их взгляде на окружающий мир.

Поэтому, когда говорят о том, что хасидизм произвел революцию в иудаизме, следует понимать, что именно под этим подразумевается. Эту революцию, скорее, можно уподобить перекраске стен в старом здании, замены в его залах некоторой мебели на более новую и современную, но отвечающую тому же предназначению. И уж ни в коем случае не перестройки самого здания, а, тем более, разрушения его несущих конструкций.

Очень точно об этом написал Гершом Шолем в своей «Истории еврейской мистики»: «В остальном хасиды, для которых то, что Тора есть закон еврейского народа и космический закон вселенной, было аксиомой, никогда в своих действиях не выходили за рамки ортодоксального иудаизма, по крайней мере, в принципиальных вопросах. Такая явная ересь, как отмена установленных часов молитвы и тому подобные акты, вызванные безудержным воодушевлением некоторых цадиков, противоречили некоторым положениям кодексов религиозного закона, но они никогда не приводили к настоящему конфликту между „Торой в сердце“ и писанной Торой»[194].

В книге «Нетивот Шалом» («Тропы мира») философия Бешта характеризуется следующими образом: «Основной свет учения Бааль-Шем-Това относится к земной жизни. Его учение — это разъяснение тайного учения Ари, да будет благословенна его память, но если Аризаль говорит о том, что относится к высшим мирам и святым сфирот, то Бааль-Шем-Тов добавляет, что все это относится также к служению Б-гу простого еврея в низшем мире… При этом учение Бешта — это целостное учение, относящее ко всем мирам; как связи самого верхнего мира со всеми мирами снизу, так и связи самого нижнего мира со всеми мирами сверху. И в каждом еврее, поскольку он еврей, есть доля Божественного начала, поднимающая его вверх с самого дна и позволяющая ему осветить самые темные уголки своего сердца светом Господа нашего благословенного. Учение Бааль-Шем-Това учит нас пути, по которому можно поднять этот свет у каждого, даже самого простого что ни на есть еврея…»[195]

Из всего вышесказанного становится понятным, почему Бешт с такой симпатией относился к простым евреям, считая, что именно они призывают благосклонность Всевышнего ко всей общине, а также гневался, когда кто-либо дурно говорил о евреях вообще и о простых, не очень ученых евреях в частности.

Об этом, в частности, рассказывает история, случившаяся в городке Олыка[196], где Бешт однажды проводил субботу, и в тот же день в городок приехал бродячий проповедник (магид), который днем стал читать обычную для того времени проповедь — с обличением евреев в различных грехах, в том, что они слишком мало времени уделяют изучению Торы, и из-за этого на них якобы и обрушиваются кары небесные. Бешт, послушав проповедь, рассердился и вышел из синагоги. Узнав, как Бешт воспринял эту проповедь, стали разбегаться и остальные прихожане, и вскоре синагога совсем опустела.

На следующий день магид явился к Бешту, чтобы выразить свое почтение, и поинтересовался за что тот так на него рассердился. Бешт встал со своего места и со слезами на глазах сказал: «Ты дурные вещи говоришь о сынах Израиля! Знай же: простой еврей весь день ходит по рынку, а под вечер, когда начинает темнеть, пугается и говорит: „Горе мне, я минху прозеваю!“. Заходит в какой-нибудь дом, и молится минху, и не понимает ни слова из того, что говорит, однако же серафимы и офанимы трепещут от этого».

* * *

Но одновременно эта концепция закладывала и представление о цадике — праведнике, «Ребе», которому дано подняться на более высокие ступени духовности, чем людям, слишком погруженным в будничные заботы, и стать своего рода связным между ними и Всевышним.

По Бешту, есть два типа людей.

«Есть люди, которые ведут себя согласно природе этого мира, не стараясь сделать что-либо сверх положенного ведь слово га-тева, „природа“ имеет ту же гематрию, что и Имя Творца Элоким, которое проявляется в законах этого мира. Так они ведут себя