Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Смерть действительно лгал. Фил продолжал писать «Помутнение» – определяющий портрет наркотического эндшпиля шестидесятых годов. Наркотик, вызывающий привыкание и отравляющий мозг, который Фил придумал для «Помутнения», называется «препарат С», или «Смерть». Преодоление Смерти, торжество духа над ложью, которая истощает смысл жизни, – это и есть рассказанная история.
* * *
В музыке вы можете сформировать идеальную сизигию[209] шестидесятых годов с «Битлз» и «Роллинг Стоунз» – «Битлз», воплощающие в себе радостную мечту, которая казалась не только возможной, но и более реальной, чем сама реальность, «Роллинг Стоунз», выставляющие напоказ то острие, на которое мечта рискует напороться.
В литературе можно вылепить не менее красноречивую сизигию шестидесятых годов с романом Ричарда Бротигана[210] «Ловля форели в Америке» и «Помутнением». В «Ловле форели» уловлено чувство волшебства, которое люди смогли вытянуть на время из шляпы повседневной жизни. Шестидесятые годы обеспечили дико раскрашенный фон, чудной жаргон и тревожное духовное ожидание, чтобы заставить магию работать.
И «Помутнение» позволяет увидеть и услышать, как тяга к спецэффектам, вызываемым наркотиками, калечила и убивала многих, которые, как писал Фил в завершающей книгу заметке «От автора», были «как дети, играющие на проезжей части». Он добавляет: «Сам я не персонаж в романе; я и есть роман. Хотя таковой была вся наша нация в то время». В этой заметке Фила есть список друзей, которые умерли или пострадали от неизлечимых повреждений из-за злоупотребления наркотиками; в этот список Фил включил и самого себя сам, с «необратимыми изменениями поджелудочной железы». Не все его диагнозы «постоянного психоза» являются точными, но самой смерти достаточно, чтобы сделать вывод: «Мы были вынуждены остановиться на ужасных вещах».
Фил создавал первый черновик «Помутнения» с февраля по апрель 1973 года, затем интенсивно пересматривал его (с ценной помощью редактора Джуди-Линн Рей[211]) летом 1975 года. Потом Фил написал редактору Лоуренсу Эшмиду (к которому он наивно обращался как к «главному редактору», в то время как Эшмид работал в Doubleday только с фантастикой), умоляя издательство отнестись к «Помутнению» как к «мейнстриму». Действительно, «Помутнение» имеет немного черт НФ, и в тамошнем Лос-Анджелесе 1994 года узнается наш собственный, с его магазинами «Севен-Элевен» и скоростными автострадами. После «Высокого замка» стремление Фила писать «мейнстрим» не проявлялось столь неудержимо. Эшмид вспоминает:
Научную фантастику принято держать за бульварное чтиво. Я могу вспомнить, как пытался убедить людей в Doubleday, чтобы они прочитали Филипа Дика, но они говорили: «Я не читаю научную фантастику».
Я всегда думал, что книги Фила будут продаваться и через сорок лет, в отличие от большинства его современников. Я пытался вытащить его из научной фантастики, но для этого у меня не было никаких возможностей. А они просто не принимали этот жанр серьезно, и думали, что это годится только для продажи в библиотеки. Это просто не является коммерческой реальностью.
Основной сюжет «Помутнения» – это погружение в нечто близкое почти полной смерти мозга Фреда, наркополицейского под прикрытием, который выдает себя за Боба Арктора, мелкого дилера, чтобы выследить главных поставщиков «препарата С» – «смерти». Там есть замечательная модная техническая НФ-разработка: «костюм-болтунья», который Фред носит для анонимности, когда подает рапорты на Арктора и его друзей. Так как дилеры имеют своих скрытых агентов в полицейском департаменте, реальный Фред должен сохранять в тайне и свою идентичность с псевдонимом Бобом. «Костюм-болтунья» (вдохновленный визуальным фосфенным[212] опытом Фила «2–3–74» – см. главу 10) состоит «из многогранных кварцевых линз, соединенных с микрокомпьютером, который содержал в банке памяти до полутора миллионов физиономических характеристик разных людей»; эти мгновенно возникающие образы проецируются на «сверхтонкую мембрану» в форме человека, в которую заключен Фред.
Что заставляет человека идти на работу, в которой расщепление личности неизбежно? В случае Фреда – отвращение к обывательской жизни в пригороде. Фред, верный полицейский, предпочитает компанию наркоманов, употребляющих «смерть», членам «Клуба львов округа Ориндж», которых он винит в том зле, что несут наркотики. В этом Фил и Фред едины. Фил писал в сентябрьском письме 1973 года:
Во время каждого брака я был буржуазным кормильцем, и, когда мои браки распадались, я падал (с благодарностью) в канаву почти незаконной жизни: наркотики, пушки, ножи и ох как много преступлений… не то чтобы я их совершал, но я окружил себя теми, кто это совершал; я обнимаю истинно порочных людей, я полагаю, что они – противоядие среднему классу, безопасному рациональному бесхребетному миру, который навязывали мне мои жены. Будучи отрезанным от своих детей и жен, я не имел никаких обязанностей ни перед кем, кроме самого себя, и я валялся в этой канаве; и все же, справедливости ради, скажу, что из этой самой канавы черпали жизнь молодые люди, которые иначе могли бы погибнуть. […] Я вылез оттуда только потому, что я снова женился и должен запирать свою дверь каждую ночь, чтобы кто-то не украл мои ценности. Я был намного счастливее с теми, кто эти ценности воровал.
Фил здесь преувеличивает для эффекта; он никогда не был «буржуазным кормильцем», и у него не было никакого желания покидать безопасную гавань Тессы и их дом в Фуллертоне. Но он чувствовал стремление Фреда/Боба, и это подтолкнуло его к тому, чтобы закончить то, что он начал с Феликсом Бакмэном в «Пролейтесь…»: создание образа совершенно обаятельного главного героя – полицейского. Стремление Фреда скрыться от обывательского вакуума приводит его все ближе к Смерти. Он любит своих друзей-наркоманов, даже когда они предают его, все больше приближая к Смерти. В результате – токсический мозговой психоз, разъединение связей правого и левого полушарий, остановка обобщающих функций в перцептивной и когнитивной системах.
Все сводится вот к чему: Фред перестает понимать, кто есть Боб.
Он сам делает себя подозреваемым в собственном расследовании. С презрением прослушивает на голосканере записи потайной слежки за Бобом и бесцельный лепет его друзей. По мере усиления интоксикации, мир становится все более мрачным. Его полицейские начальники замечают, что не все хорошо, но отправлять Фреда, одетого в «костюм-болтунью», для тестирования слишком поздно. Полушария мозга начали конкурировать друг с другом. А потом все, кроме самого тусклого сознания, угасает. Прямо перед заключительным этапом Фред/Боб доходит до истины слов апостола Павла из Первого послания к коринфянам через слежку за самим собой:
