У меня вырвался нервный смешок:

– Если наш план вообще сработает.

На его лице появилась демоническая улыбка:

– Сработает. Уж об этом-то я позабочусь. – Он последний раз быстро меня поцеловал, встал и открыл дверь.

– Леди Вианна, – поздоровался Ланселот сначала со мной, хотя я еще сидела на кровати. Не доверяла своим ногам. – Выглядишь слегка разгоряченной. Попросить твою служанку не разжигать огонь в камине так сильно?

– Это слишком мило с твоей стороны, – откликнулась я. – Но я сама могу с этим справиться.

– Разумеется. Аарванд, – повернулся к нему Ланселот. – Ты должен пойти со мной к Артуру. Он сильно встревожен.

– Он всегда встревожен, когда объявляется Мерлин. Видит бог, это не причина, чтобы мне мешать. Мы отдыхали.

– Вы отдыхали? – Брови Ланселота взмыли вверх. – Звучит скучно.

Я кашлянула.

– Это не из-за Мерлина. В виде исключения в этот раз нет. Прибыла Вивиана.

– Зачем? – Аарванд покачал головой. – Что она здесь делает? Мы же договорились, что она будет держаться подальше от двора. Почему ни одна женщина не делает то, что я говорю?!

– Меня не спрашивай, – ответил Ланселот. – У меня такой проблемы нет. – Он лукаво улыбнулся. – У нее было видение. И она утверждает, что должна была прийти.

Лицо Аарванда помрачнело.

– Иди, – тихо попросила я, игнорируя охватившее меня плохое предчувствие. Вивиана – возлюбленная Мерлина и Владычица Озера. Ей известно, что камень тут, в замке? Видение показало ей, что мы собирались его похитить? Она пришла, чтобы это предотвратить? – Я подожду тебя здесь.

Он снова подошел ко мне.

– Я вернусь так быстро, как только сумею. Ты уже будешь готова к тому времени? – Его губы ласкали мои щеки.

Ланселот тактично вышел в коридор.

– Буду. – Я хотела поцеловать Аарванда в ответ, но он отстранился от меня и направился к Ланселоту. А потом опять оглянулся. У меня загорелись глаза, когда он улыбнулся. С надеждой и так искренне, такой улыбки я еще никогда у него не видела. Дверь закрылась, и я осталась одна.

Сначала я просто сидела на кровати, накрыв рукой губы. Эзру я потеряла совершенно внезапно. Аарванда мне придется отпустить осознанно. И он отпустит меня, чтобы мы с сестрами были в безопасности, а сам в одиночку выступит против Регулюса. Я никогда не узнаю, выиграет ли он этот бой. Никогда не узнаю, выжил ли он и счастлив ли. И будет ли иногда думать обо мне.

На этот раз мне не пришлось долго ждать его возвращения. Не прошло и получаса, как Аарванд ворвался в комнату с мрачным выражением лица.

– Что случилось? – испуганно спросила я. – Что с Вивианой? Она здесь из-за Мерлина? Она его поддерживает? Ей известно о нашем плане?

– Пей зелье, – велел он мне, не отвечая на вопросы. – Пожалуйста, – добавил Аарванд, когда я нахмурилась. – Мы должны забрать камень сейчас.

Больше я спрашивать не стала. В его глазах читалась непоколебимая решительность довести это дело до конца. Чего бы это ему ни стоило. Чего бы это нам ни стоило. И снова предостережение, что у нас осталось мало времени. Неожиданно я четко поняла, что он победит Регулюса, почувствовала сердцем – так просто должно быть. Я держалась за эту мысль. И взяла бутылочку со стола. Когда источник закроется и Регулюс больше не сможет рассказывать своему народу, что в нашем мире намного лучше, они будут довольствоваться тем, что имеют. Перестанут уничтожать Керис и начнут его беречь. Надеюсь, они прислушаются к голосу разума. К Аарванду и другим князьям. Это будет нелегко, однако его глаза и то, как он держался, демонстрировали неодолимое желание спасти свой народ. Такое будущее Эме видела для Калеба? Стало ли ей от этого легче смириться с его потерей? Во взгляде Аарванда что-то сверкнуло, и он шагнул ко мне. Я подняла руку, чтобы его остановить. Если позволю ему коснуться меня сейчас, то мы окажемся в постели, а не у спригган. Я поднесла флакон к губам.

– Mutare, – тихо сказала я и выпила. Вкус был отвратительным, но я проглотила отвар – до последней капли.

Восхищение и ужас одновременно отразились в глазах Аарванда, как только началась трансформация. На миг меня охватил дикий страх, потому что по ощущениям казалось, что у меня вот-вот взорвутся внутренности. Ледяная вода гасила жаркий огонь, ткани рвались и молниеносно срастались заново, я запаниковала, когда вдруг ослепла и больше не могла сфокусировать взгляд на Аарванде – единственной константе в мире, который не прекращал кружиться. Меня затошнило, желудок сжался. Я судорожно сглотнула обжигающую желчь, и внезапно все закончилось. В глазах вновь прояснилось. Я попыталась за что-нибудь ухватиться, чтобы не упасть. Аарванд сделал шаг ко мне и крепко обнял. Теперь я не стала противиться.

– Это было впечатляюще. – Его голос как будто дрожал у меня в ушах. – Я думал, что привык смотреть, как кто-то изменяется. Но такое… – Он взял мое лицо в ладони и внимательно посмотрел на меня. – Ты даже пахнешь как она.

Я прочистила горло.

– Если Маэль что-то делает, то на совесть. – Тут я осеклась и скривилась. – У меня даже голос как у нее.

Аарванд кивнул.

– Жутко.

Действительно. Отстранившись от него, я рассмеялась, хотя мне было не до смеха.

– Тогда надеюсь, что превращусь потом обратно.

– Я люблю то, кем ты являешься. А не то, как выглядишь, – тихо произнес он.

У меня замерло сердце.

– Только ты можешь в такой неподходящий момент сказать мне, что любишь меня, – трясущимся голосом ответила я.

– Ты ведь и так это знала. – Его лицо было абсолютно серьезным.

– Ты говорил, что хочешь меня, – сказала я. – «Хотеть» – это не то же самое, что «любить».

– Для меня да. – Он замолчал и терпеливо ждал, но я не могла ответить на его слова. Это сделает все лишь еще хуже. Слишком рано и в то же время слишком поздно. Было бы и так тяжело жить без него. Даже без этого признания. А теперь станет практически невозможно. Нечестно с его стороны сказать мне это. Не сейчас, не здесь и уж точно не тогда, когда я в облике Морганы. Конечно, в отличие от меня Аарванд почти никогда не скрывал, чего от меня хотел, и тем не менее я с ним так не поступлю. Пусть лучше думает, что я не отвечала на его чувства в такой степени. Так ему будет легче.

Аарванд протянул мне руку. От меня не укрылась обреченность в выражении его лица, однако я продолжала цепляться за свое оправдание. Я желала для него большего, чем только этот долг перед своим народом. Кто, если не он, имел право быть счастливым? Он должен жить дальше, завести детей и забыть меня. Сможет ли он использовать для этого Вуаль забвения? Можно ли ею стереть одно-единственное воспоминание? У нас с самого начала не было шанса, и однажды он тоже это поймет.