– Шуток не понимаешь! – возмутилась волшебница, отфыркавшись. – А ты-то зачем на себя этот амулет напялил? Половину удовольствия потерял.

– Почему?

– Просто наш мистралийский друг так здорово эманировал, что мы с Ольгой получили незабываемое впечатление. А ты ничегошеньки не почувствовал.

– Спасибо, мне и так хватило, – проворчал Элмар и вдруг, спохватившись, устремил взор на дверь в оранжерею. – Ой, а как же Тереза? Она тоже все это… незабываемое впечатление… получила?

– Ой-ой-ой! – ужаснулась Ольга. – Что же с ней сейчас? Кто-нибудь знает, как на нее могло подействовать?

– Если мне кто-то объяснит, почему она так всех боится, – сказала Этель, – то я попробую предположить. Хотя проще сходить и посмотреть.

– Ольга, сходи ты? – попросил Элмар. – Вдруг ей плохо…

– Не ходи пока, – сказал Кантор. – Она плачет. Лучше расскажите, действительно, что с ней происходит.

Он повертел в руках амулет и бросил в кучу своей одежды.

– Я же тебе рассказывал, – неохотно проворчал Элмар, выбираясь из бассейна.

– Значит, мне объясните, – стояла на своем Этель. – Может, ее заколдовал кто?

– Десяток солдат-завоевателей, – буркнул принц-бастард. – Такие ребята колдуют безотказно… Как я понял, их страна была оккупирована врагом и там шла партизанская война, вроде как в Мистралии. Тереза работала в больнице, они там тайком лечили раненых партизан. Их поймали. Врачей расстреляли сразу, а сестер сначала пустили в круг, а потом уже добили… А тут еще и перемещение. Знаешь, что она первое спросила, когда начала говорить? «Я сошла с ума?» Долго пришлось ее убеждать, что это все на самом деле… Во всем остальном она нормальная, ты же видела. А вот насчет мужчин…

– А с Жаком они как? – перебила его Этель.

– По-братски в щечку. Но он все еще надеется, ждет, и Азиль его обнадеживает. Говорит, что постепенно все получится и что черная паутина с нее потихоньку опадает. Только уж очень медленно все это происходит, на мой взгляд.

Кантор отвернулся и поспешно схватил амулет, чтобы, не приведи небо, не почувствовали вдруг окружающие его непреодолимое желание застрелиться на месте. Азиль, радость моя, ну что ж ты так непомерно болтлива? Если ты видишь на людях черную паутину, неужели обязательно нужно говорить об этом вслух? Это только я не знал, что означает эта проклятая паутина, а они ведь все знают… Только не говорите ничего… и не смотрите на меня. О небо, они ведь знали с самого начала!. И Ольга тоже знала… И Элмар, и Жак, и та же Тереза… не смотрите на меня, я ведь спиной чувствую, когда смотрят.

– Пойду схожу в оранжерею, – как можно спокойнее сказал он и встал, стараясь не слишком торопиться. – Не заходите туда пока.

– Не надо, – попытался остановить его Элмар. – Ты ее только напугаешь.

– Не напугаю, – возразил Кантор, на ходу надевая амулет. – Да и вообще, должен же я извиниться.

Когда мистралиец скрылся за дверью, Этель посмотрела ему вслед, чуть прищурившись, и сказала:

– Что с ним случилось? Мужик убежал в полнейшем шоке. Что мы такого сказали?

– Да ничего, – пожал плечами Элмар. – Видимо, что-то вспомнил… Или просто он более чувствителен, чем кажется. А с чего ты взяла, что он в шоке?

– Разве не заметно? – удивилась Этель. – Я увидела, не колдуя… Ладно, это его проблемы. Плохо другое – он меня почему-то опасается и категорически не желает иметь со мной дела.

– И с чего бы это? – саркастически вздохнул Элмар. – Почему-то боятся мужчины нашу дорогую подругу… То в королевских кабинетах от нее прячутся, то в оранжереях… А она ведь такая скромная, такая ненавязчивая…

– Да ну тебя с твоими шуточками! – беззлобно отмахнулась нахальная волшебница. – Ладно, раз Кантор спрятался и не велел за ним ходить, попробую разбудить Жака. Может, он уже отдохнул, и если с ним чуть-чуть поколдовать… А ты не лодырничай, герой, а развлеки девушку подобающим образом, раз уж ее кавалер убежал. А то сразу лопать, куда только влезает…

И она действительно направилась в комнатку, где спал утомленный подвигами королевский шут. Элмар тяжко вздохнул и вопросительно посмотрел на Ольгу.

– Ну что? Развлечь тебя… подобающим образом?

Девушка засмеялась и сладко потянулась, отчего с нее тут же свалилась простыня.

– А тебе не кажется, что это будет уже явный перебор?

Принц-бастард мгновенно просветлел лицом и стиснул ее в могучих объятиях.

– Ольга, я тебя обожаю! – счастливо возгласил он. – За развитое чувство меры и полное отсутствие сексуальной озабоченности. Наконец-то я спокойно поем, и меня никто не будет домогаться!

А жизнь-то налаживается!

Из анекдота

Эльвира сидела в своей постели и не могла заснуть. Какой может быть сон, когда такое творится?.. Сначала страшный путь от города до пещеры, затем жуткие звуки битвы, а потом не менее ужасающее зрелище… Зачем ей понадобилось ходить туда? Как будто Кире легче от того, что подруга на нее посмотрела и чуть не лишилась чувств, увидев огромный шип, торчавший прямо из смятого забрала. А заодно – огромную тушу с оскаленными кошмарными зубами, лужи черной крови, клочья мяса и чешуи, заляпанных кровью подруг, которые пили из пригоршни еще теплую кровь. Даже ей предложили, добрые девушки… Эльвира, конечно, знала, что это очень полезно, но взять в рот эту гадость не нашла в себе сил. И скажите, можно ли спать после всего этого кошмара? Хоть бы кто-нибудь пришел, что ли… Хорошо доблестным героиням – заперлись в большой купальне с друзьями-любовниками и расслабляются. А ты тут сиди… Палмер в запое, да и на кой он сдался – связываться с ним после того, что было. Жак чуть жив, и хорошо, если хоть в своем уме. Даже его величество изволит лежать без чувств. Если честно, сейчас Эльвира даже с ним была готова пообщаться, лишь бы не сидеть здесь одной, молча уставясь в пространство. Придворные дамы, удовлетворив свое любопытство, разбежались по своим комнатам и спокойно улеглись спать, им-то что, они не видели своими глазами истекающую кровью тушу дракона и лучшую подругу с торчащей из лица костяной пластинкой. Ничего они не видели, не слышали и не нюхали, спокойно спали в своих постелях… или не спали, но совсем по другой причине, куда более приятной. Вот уж дожили – одна из первых красавиц королевства сидит ночью в своей спальне в полном одиночестве и трясется. Некому даже пожаловаться, не говоря уж об утешениях и прочих радостях жизни. Не идти же бродить по дворцу в поисках хоть плохонького мужичка… да и на кой он нужен, плохонький? Уж лучше как-нибудь до утра потерпеть, а там проснутся дамы… Можно будет сходить навестить Киру, узнать, как дела у Жака… Ох, Кира, подружка моя, как же ты так, что ж теперь будет? Как ты будешь жить с черной повязкой на глазу, как у разбойника из какого-нибудь романа? Я тебя знаю, ты не станешь принимать сочувствий, скривишься презрительно и скажешь, что ты потеряла не руку и не ногу и по-прежнему в состоянии держать меч, а остальное – ерунда, шрамы украшают воина. Но когда я уйду, ты посмотришься в зеркало… и с размаху разобьешь его об пол, потому что, что бы ты ни говорила, ты молодая красивая женщина и тебе меньше всего нужны подобные «украшения».