Ларкин отложил свой меч.

– Я не считаю это хорошей идеей.

Фрейя снова выпрямилась.

– А я – да.

Казалось, Ларкину стоило немалых трудов не закатить глаза.

– Нихалос – большой город. Без подсказки мы можем днями бродить по улицам, так и не найдя вашего брата.

– Тогда нам лучше начать как можно раньше.

– А с чего вы хотите начать?

– Не знаю, – Фрейя пожала плечами. Она чувствовала себя неподвижной, будто бы деревянной. – Но покинуть этот полуразрушенный дом уже будет прогрессом.

– Пощадите себя, – сказал Ларкин.

– Вы говорите мне об этом каждый день.

– Да, и убежден, что ваша магия – это верный путь. Вам нужно отдохнуть и проявить немного терпения. Ваше заклинание поиска сработает, как только вы снова наберетесь сил. Поверьте мне!

Проблема не в том, что я не верю вам. Я не доверяю себе, подумала Фрейя. Ее магия всегда была непостоянной. И если не брать во внимание купленные у Мойры подвески, ее заклинания чаще не срабатывали, чем действовали.

– Еще два дня, – сказал Ларкин, от которого не ускользнуло расстроенное выражение лица девушки. – Отдохните еще два дня, и если ваше заклинание не подействует, мы отправимся на поиски Талона обычным путем. Согласны?

Фрейя уныло кивнула, но только потому, что пульсирующая боль в висках в последние несколько мгновений значительно усилилась. Принцесса вымыла разложенную на кровати посуду, которую использовала для заклинания, и свернулась калачиком на матрасе, чтобы немного отдохнуть. Она повернулась к Ларкину спиной и все же ощущала на себе его взгляд. Девушка восхищалась его спокойствием и невозмутимостью по отношению к ней. Вот уже несколько дней он был заперт из-за нее в этой комнате и спал, сидя на стуле. Другой на его месте давно бы сошел с ума, но, возможно, такое бесконечное терпение было побочным эффектом бессмертия, ибо впереди у Хранителя были еще века. Или это годы, проведенные в подземелье, давали о себе знать? При этой мысли Фрейя в очередной раз осознала, как мало она на самом деле знала о человеке, с которым уже несколько недель путешествовала по материку. Он был храбр, верен и доверчив, но по-прежнему скрывал свою истинную натуру за маской Хранителя.

– Ларкин?

– Принцесса?

Она повернулась на кровати.

– Почему вы стали Хранителем?

– Зачем вам это знать? – недоверчиво спросил Ларкин, как человек, который всегда привык быть начеку и в жизни которого встречалось слишком много подозрительных людей.

– Мне хочется знать о вас больше.

Ларкин колебался, и Фрейя поняла, еще один вопрос «Почему?» просится с его языка, но вместо того, чтобы задать его, Хранитель ответил:

– Я хотел быть подмогой своей стране и своему королю.

– А почему в качестве Хранителя, а не просто гвардейца?

– Хранителям платят лучше.

– Но они также несут большую ответственность. – Фрейя не считала Ларкина лжецом, тем более не предполагала, что он станет лгать «своей богине», но у нее создалось впечатление, что мужчина своими словами пытается выманить ее на ложный след. Девушка не поверила, что страж избрал этот путь ради золота. Для этого Ларкин обладал глубоким чувством чести.

– Конечно, это правда, – сухо ответил Ларкин. Он схватил платок, которым чистил свой меч, и взял в руки сапог. Никаких пятен на нем видно не было, тем не менее мужчина принялся деловито полировать кожу. Опустив голову, Хранитель избегал взгляда Фрейи, но она не удовлетворилась его уклончивым ответом. Если он не хотел говорить, пусть скажет об этом, как тогда, в таверне Сирадреи. Принцесса пристально уставилась на Хранителя, и молчание, повисшее между ними, стало тяжелее, несмотря на веселые голоса, доносившиеся до постоялого двора с шумных улиц.

Наконец Ларкин глубоко вдохнул и шумно выпустил воздух. Не отрывая взгляда от своих сапог, он начал говорить:

– Мой отец был священником в храме рядом со Свободной землей. Я вырос с ним и часто наблюдал за тренировками Хранителей. Иногда, когда у фельдмаршала Ярлата было особенно хорошее настроение, он разрешал мне присоединиться к ним. Не по-настоящему, конечно, но они давали мне деревянные палочки, объясняли последовательность движений, научили держать лук и стрелы. – При этом воспоминании на лице Ларкина заиграла улыбка. – Мой отец, конечно, хотел, чтобы я пошел по его стопам и стал священником. Я был близок к тому, чтобы начать свое обучение, когда на него напала эльва. Я хотел броситься ему на помощь, но отец приказал мне держаться подальше. Поэтому я стоял и смотрел, как он боролся за жизнь. В конце концов эльву убил фельдмаршал Ярлат, но было уже слишком поздно. Мой отец был мертв, и я больше никогда не хотел оказаться перед лицом этих тварей, чувствуя себя настолько беспомощным.

Фрейя тяжело сглотнула.

– Мне… мне очень жаль.

Ларкин сдержанно покачал головой:

– Не стоит. С тех пор прошло более двухсот лет. Сегодня его все равно не было бы в живых.

– Но это не меняет того, что вам пришлось смотреть на его смерть.

– С тех пор я видел, как умирало много мужчин, – сказал Ларкин.

Он мельком взглянул на нее, но тут же снова посмотрел на свой сапог. Мужчина отложил его в сторону и взял в руки второй. Фрейя хотела сказать ему, что это не одно и то же, потому что эти люди не были его плотью и кровью, но она чувствовала, что Хранитель не хотел ее жалости. А может быть, принцесса ошибалась и Ларкин спустя годы оставил это в прошлом?

– Как получилось, что ваш отец стал священником? Имя Вэлборн не подходит для верующего. Оно принадлежит знати.

– Моего отца звали не Вэлборн. – Голос Ларкина стал жестче, мрачнее при этих словах. – Это имя принадлежит человеку, который должен был быть моим отцом.

– О, так вы…

– Бастард. – Ларкин опередил ее, и из его уст это слово прозвучало не как оскорбление или клеймо, а как то, чем можно было гордиться. – Родители моей матери выдали ее замуж за пожилого купца, когда ей было всего четырнадцать лет. Это был вспыльчивый торговец, который возил в Эвадир специи. Однажды там, в порту, он увидел мою мать. Их семья была бедна, а этот человек предложил им больше золота, чем они когда-либо видели. Мать не была счастлива с ним, и, пока ее муж был в путешествии, она познакомилась с моим отцом. Когда я родился, она уже знала, что я не сын Вэлборна. Тем не менее первые годы мать растила меня под его крышей, пока различие между мной и ее мужем не стало слишком очевидным и она начала бояться за мою жизнь. Поэтому для моей собственной безопасности мать отвезла меня в самый дальний храм на юге, к Гаэлю.

– То есть человек, который воспитал тебя, Гаэль, не был твоим отцом?

– Он не был моим создателем, но во всех других смыслах он был моим отцом. Вэлборна никогда не было дома, а с возлюбленным моей матери я так и не познакомился. Гаэль был единственным, кто был заинтересован в том, чтобы сделать из меня хорошего человека. Это и делает его моим отцом для меня.