Не важно, что Мэл – миллионер. Он всегда будет петь на улице, а я всегда буду любить мужа чуточку сильнее, чем вчера, потому что его страсть и верность своему делу меня вдохновляют.

И не важно, что мы в разгаре полной перестройки коттеджа, вынесли из него все, что можно, и временно поселились у Элейн, Лары и отца Доэрти в ожидании, когда наш дом будет готов.

Не сразу, но Элейн и Лара сменили гнев на милость по отношению ко мне. Отец Доэрти приложил все силы, чтобы подружить нас, но, думаю, тут скорее помогли мои отношения с Тэм. Пусть презирают меня сколько влезет, но истина в том, что это я каждое утро заплетаю ей косы, собираю пазлы из двух тысяч фрагментов, помогаю с домашней работой и запоем смотрю «Сабрину – маленькую ведьму». На руку сыграли и моя экономность, и такое же отсутствие интереса к деньгам, что у Мэла, поэтому они наконец-то поняли, что я приехала не за халявой и не за наследством.

– Можно мне шоколадное молоко? И яблочный леденец? И то платье? И те сапожки? Можно, Рори? О, и сделаешь мне завтра прическу в школу? Я нравлюсь Брэнтли МакКею. Кстати, Мия тоже так считает. – Тэмсин останавливается возле небольшого детского магазина и показывает пальцем на манекен девочки своего возраста.

– Завтра воскресенье, – с моих губ срывается заливистый смех. – Но да, в понедельник я заплету тебе французскую косу. И тебе можно одно из трех перечисленных желаний – лучше сапожки, потому что они очень симпатичные, а еще потому, что твои бабушки побьют меня, если я накормлю тебя до ужина всякой гадостью, – разом отвечаю я на все ее вопросы, и мы заходим в магазинчик, где покупаем блестящие леопардовые сапоги, в которых она точно будет щеголять перед моей матерью во время их еженедельного сеанса по скайпу.

Когда мы подходим к толпе, я пробираюсь через зрителей на единственное свободное место, с которого мне видно Мэла, и встаю за Тэмсин, положив руки ей на плечи. Она вертит головой и улыбается. Только поняв, что она в безопасности и не будет задавлена людьми, обступившими Мэла, я растворяюсь в его голосе, музыке и словах.

Мне сказали, любовь прекрасна.

Я спросил: вы уверены в этом?

Я от счастья был на седьмом небе,

А потом оказался свергнут, ощущая вокруг лишь пепел.

Что тебе сказать, дорогая?

Оказалось, любить – непросто.

Обещали друг другу вечность, не зная,

Что правда известна лишь звездам.

Выходи за меня. Сейчас и навечно.

Принцесса, что свет в мою жизнь привнесла.

Я желаю исправить свою беспечность,

Моя спасительница и беспощадная стрела.

Зачарованная текстом его песни, не сразу понимаю, что он опустил гитару и теперь идет ко мне своей волнующей горделивой походкой и с безбашенной ухмылкой, от которой пылают трусики и остается дорожка из разбитых надежд и грез о чем-то большем.

Я закрываю рот ладошками, не понимая, как себя вести.

Мы женаты. И в прошлом году демонстрировали это чаще большинства женатых пар, что я знаю. И все же он…

Встает на одно колено.

Смотрит на меня щурясь, словно я солнце. Тэмсин стоит между нами, я обнимаю его дочь сзади.

– На этот раз я купил тебе кое-что посолиднее того кольца из Ларнаки, принцесса Аврора из Нью-Джерси.

Мэл выуживает из заднего кармана черную бархатную коробочку и открывает ее. Я чувствую, как вскрикивает и хихикает Тэмсин, от радости у нее трясутся плечи.

Люди вокруг охают, а я смотрю на огромный бриллиант, сверкающий всевозможными оттенками бледно-золотого. Никогда не видела ничего подобного.

– Да, – давлюсь я смехом.

На счастливом лице Мэла появляется смущение, и он, вначале поцеловав дочку в щечку, берет с плеча Тэмсин мою левую руку и надевает кольцо на палец, скрепляя им мое первое обручальное кольцо.

– О, дорогая, это не вопрос.

Все вокруг смеются, включая Тэмсин.

– Тогда почему ты стоишь на коленях? – Я вытираю слезы радости с уголков глаз.

– Отсюда открывается отличный вид на твои с-и-с-и, – парирует он.

– Папуля! – восклицает Тэмсин, держась за животик. – Я вообще-то умею писать! Я заняла второе место на школьном конкурсе, помнишь?

– Ну что ты, разве могу я забыть, малышка Тим-Тэм? Это был тест, и ты прошла его на ура.

Он крепко ее обнимает, и она, хихикающий клубок счастья, тонет в его мускулистых руках.

Весь год я с удовольствием наблюдала за Мэлом в роли отца. Этого мне хватило, чтобы решить: хочу от него примерно пятьсот детишек. И бесконечно много животных. Мы начали с двух собак по имени Джим и Моррисон. Оба спасены с улицы. Это даже не обсуждалось. Мы знали, где их найдем – в приюте.

Мы с Мэлом прошли долгий путь примирения с людьми, которых больно обидели и которые обидели нас. Я налаживаю отношения с мамой. Она приезжает на каждое Рождество. На День благодарения я отправляю ей с любовью подобранные в «Сефоре» подарки. И да, в них входит лак для волос.

Мэл попросил прощения у Шона и Мэйв. Вообще-то он даже помог открыть им собственное дело – гостиницу. Несмотря на их презрение, со временем и после его извинений они с осторожностью возобновили общение.

А Тэмсин? Она стала тем недостающим звеном, которого мне, оказывается, не хватало. Вот почему мой снежный шар был красивым изнутри, спокойным, но скучным и невыразимо тихим. Она встряхнула его, и теперь там каждый день идет снег, как в Рождество.

Мэл встает, хватает меня за талию и притягивает к себе, Тэмсин невозмутимо пытается ускользнуть. Теперь она искусно владеет навыками сбегать от наших сеансов обнимашек.

– Привет, незнакомка, – улыбается он мне.

– Король Мэлаки из Толки, – отвечаю я, показывая пятьдесят евро, которые почти десять лет назад дал мне отец Доэрти, и засовываю их мужу за пояс, как стриптизеру.

– Ты – четыре сезона, Рори. И я обещаю зимой быть твоим пристанищем. Летом согревать. Весной влюбляться в тебя заново, словно мы впервые встретились. А если осенью ты упадешь, обещаю всегда тебя поднимать.

Все взрываются аплодисментами и свистят, а я покрываюсь мурашками. Чувствую себя любимой. Желанной. Непобедимой.

– Споешь мне песню? – спрашиваю я.

– Что бы вы хотели услышать, мисс Ротшильд?

– Удиви меня. – Я прикусываю губу, ни капли не удивляясь, что он помнит все детали нашей болтовни с тех времен, когда мы практически