Эксперт пошел в соответствующий отдел,милиционеры подняли документы и установили – перед ними лежит труп ОльгиИвановны Котовой, дамы, бросившей мужа и двоих детей. Супруг безуспешно разыскиваетжену, а та, опустившаяся пьяница, предпочла жить в среде бомжей, напиваяськаждый день до свинского состояния. Семья мало интересовала бесшабашную бабу.Был вызван муж, который сразу опознал беглянку. Тогда следователь задалсяследующим вопросом: если умершую звали Ольгой Котовой, то где КсенияКаретникова, чей паспорт валялся в кухне на столе. Потом подоспели результатывскрытия, выяснилось, что погибшая и впрямь отравилась, но не водкой, а ядом,следовательно, налицо кончина не от несчастного случая, а убийство. Дознавателиосмотрели избу, заметили кое-где остатки хорошего кафеля и дорогих обоев, да ипотолки в комнате Ксении и ее ванной сильно отличались от тех, что были во всейквартире. Оперативники не поленились обыскать двор, заглянули на помойку,обнаружили мешки с кусками обоев и битым кафелем, сравнили найденную плитку стой, что осталась в ванной. В общем, машина завертелась.

– Я подумала, что ее убили, –пробормотала я.

Вовка потер рукой затылок:

– Ты не поняла, что на матраце не Ксюша?

– Нет, – растерянно ответила я, – ясначала удивилась, увидев, как преобразилось помещение, а потом испугалась.Труп лежал спиной к двери, я подумала, что это Ксюша!

– Ты вообще слишком много размышляешь, и всене по делу, – довольно сердито заявил Вовка, – вспомним хотя быситуацию с Вандой. Ну-ка!

– Что ты имеешь в виду?

– Сама мне рассказывала, как заявилась кколдунье, а та стала тебя пугать: дескать, не заплатишь, худо будет,вспоминаешь?

– Конечно.

– А потом Ванда рассказала историю проженщину, которая заказала наговор на смерть, не рассчиталась с ней и пропала!

– Да.

– А ты решила, будто речь идет о Гале. Почему?

– Ну… не знаю, я так подумала!

– Думай меньше, – рявкнул Костин, –Ванда просто болтала, желая припугнуть тебя. Нельзя все услышанное прибивать ксвоей версии. Ты ошибалась!

– Не всегда, – уперлась я, –Топильская, кстати, сразу сказала, что Галя посещала Сокирко.

– Так Инне Семеновне скрывать былонечего, – пожал плечами Вовка, – ты попросила автограф для больнойподруги, свято верящей в то, что пара строк от Топильской поможет ей встать наноги, так?

– Так!

– Инна Семеновна, человек участливый, сначаласогласилась помочь, но ей, для того чтобы совершить «мысленный посыл», нужнознать точный диагноз Гали.

Вовка на секунду остановился, перевел дыханиеи продолжал:

– Извини, конечно, но, на мой взгляд, вся этачертовщина с мысленными приказами полнейшая чушь. Но Топильская искренне веритв их силу. Она находит карточку Сорокиной и тут же отказывается ей помогать.

– Но почему Олеся Львовна записывала своихпациентов? Разве она не боялась?

– Чего? Она работает совершенно легально, унее имеется патент на оказание «магических услуг». Отнюдь не все ее клиентыозабочены смертью близких, да и записи слегка подтасованы. Против фамилииСорокиной стоит: отворот любовницы и приворот мужа навечно. Вообще ты молодец!

– Кто? – растерялась я.

– Ты.

– Я?

– Ну да, проявила смекалку, расторопность,изворотливость, сумела самостоятельно разобраться в некоторых ситуациях.

– Сейчас начнется ураган и пойдет снег, –прошептала я.

Вовка опешил:

– В жарком мае? С какой стати?

– Ты меня решил похвалить!

Костин сердито прищурился:

– Вовсе нет, тебе это просто показалось!Просто уму непостижимо, сколь глупа может быть баба! Лезешь везде длиннымносом!

– Уж определись, пожалуйста, кто я: молодецили идиотка!

Вовка обозлился окончательно и заорал:

– Что за ерунда! Где мои сливки! Сколько можнождать!

Из глубины кафе не спеша выползла официантка.В руках она несла поднос, на котором громоздились маленькие, порционныеупаковки сливок. Девица приблизилась к нам и ссыпала на стол несметноеколичество лоточков.

– Незачем так нервничать? – известилаона.

– Это что? – в полном изумлении спросилКостин.

– Сливки.

– Но их тут море!

– Сто штук, как вы просили, поэтому я изадержалась с выполнением заказа, – меланхолично пояснила девица, –пришлось в магазин гонять.

Вовка уставился на девицу, я на Костина.

– Но это же была шутка, – взвылмайор, – неужто непонятно!

Подавальщица дернула плечом:

– Фиг вас знает! Тот, кто поглощает эспрессопивными кружками, вполне способен попросить к нему озеро сливок. Вот счет!

Расплатившись, майор подождал, пока официанткаутопает на кухню, и, когда она исчезла из виду, гневно воскликнул:

– Все ты!

– Что?

– Идиотство! Эспрессо в пивной кружке.

– Ладно, согласна, я глупо пошутила, но сливкиже заказал ты сам.

– И что теперь с ними делать?

– Не переживай, – успокоила ямайора, – давай ссыпем их в пакет и отнесем домой.

– Кретинство, – бубнил Вовка, сметая вподставленную мной тару крохотные пластиковые формочки. – Глупей ситуациии не придумаешь. Хуже было лишь с Петькой, когда его жена застукала в кино слюбовницей. Представляешь? Петька…

– Любовница! – закричала я. – Вовка!А с кем жил Леонид? Кто эта женщина, которая вместе с Ириной Глебовной задумаланаказать Галину?

Костин сунул в пакет последнюю упаковку сливоки сердито ответил:

– Не скажу!

– Почему?

– Не хочу!

– Вовка!!!

– На суде узнаешь, – рявкнулКостин, – мучайся теперь! Пивная кружка!

Размахивая пакетом, он пошел к двери. Япосеменила за ним, вот уж не ожидала от приятеля такой детской вредности.

Как многие мужчины, Костин вспыльчив, ноотходчив. Иногда он после очередного припадка гнева начинает оправдываться иговорит:

– Лучше не попадайтесь мне под горячую руку,раздавлю и не замечу.