всем моем, как и во всей русской литературе. Тут — святое дерзание, тут — моя молитва. Это моя _п_е_с_н_ь_ о… тебе, Оля моя! Я не знал тогда тебя, но я тебя нашел в этом «Поле», _у_в_и_д_е_л_ духовным оком, моя Светлая, Чистая моя, Святая… Я так и сделаю — склонюсь перед _с_в_е_т_о_м_ Твоим! Навсегда соединю себя с тобою, в _д_у_х_е. В рамке — в нежной зелени — издать бы, все странички, как бы — молитвенную книгу, церковную. — Я _в_с_е_ бы тебе отдал, из самого заветного, и я не возмерил бы всего, что ты дала мне… — свое сердце! Оля, поверь, это не словесный оборот, это подлинное мое чувство, _ж_и_в_о_е, — это Любовь к тебе, это мое родство с тобою, это Душа, _н_а_ш_а, _ц_е_л_ь_н_а_я, воссоединившаяся из частей в нас обоих. Верь мне, Оля! моя Олёль, моя вернувшаяся ныне… прости мне согрешения мои перед Тобою, чистая!

Олюша, девочка моя святая… льется сердце к тебе, такою нежностью… до замирания… как бы в молитве, самой чистой, горячей самой… возносящей! И — как это свято! — я думаю, я грежу… о желанном… неназываемом. Ольга… ты прочтешь, _ч_т_о_ написано в моих глазах, какая мольба к тебе… о — _ч_е_м?!!.. Как это свято для меня! Нет, Оля… _н_е_ поздно. Ты — не обычным меряй, не _з_а_к_о_н_о_м_ естества. Ты — _ч_у_д_о. Ты… чудесным меряй. Для закона — и то — 45 лет… круг замыкается: круг жизненных, творящих сил. Но и закон знает исключения, даже до 50 л. Ты — юная, пойми! Годы — так относительны! У тебя большой еще запас. Верь, моя чудесная, необычайная. Не тщетна вера эта. Для Господа возможно _в_с_е. Ждать, м. б. не так уж долго. Я верю. Я _х_о_ч_у_ — и _б_у_д_е_т, если соизволит Бог. Он видит _в_с_е. Душу нашу видит. Будем же молиться! Я весь — в трепете, как никогда.

Твоя фуфайка-грелочка… — чудесная! Я — как влитой. И так тепло! И так красиво. Все так любуются. Такой я бодрый в ней, как… мальчик. Так и говорят. Вчера была поэтесса235, принесла мне посвященные стихи, не была года 2. «Как вы помолодели!.. посвежели!..» Еще бы… На ночь я кладу грелочку на подушку, за голову, один рукав под подушку, другой — на «думочку», и — прижимаюсь щекой. Я слышу тебя, будто это твоя рука… со мной. Я дышу ею, я вбираю твои вздохи, твои _г_л_а_з_а… твое тепло. И так все ночи. Оля, нет минуты в днях, когда бы не было тебя во мне! Да, это правда: ты _в_с_е, во _в_с_е_м. Как жизнь. Ты — жизнь мне. — Не болей цветочком! Твои «мотыльки» цве-тут! Еще будет бутончик. 2 с половиной месяца! — Оля, письмо от 14 — опять «самооправдание». Я был все неспокоен, все объяснить пытался… — ну, прости! Кончим же _в_с_е. — О шефе ты не досказала, как посадила его «на задние лапки». Мне интересно. О «Даше» я все сказал. Получила? В_с_е, _в_с_е_ — _п_р_а_в_д_а, чистая. Знай же, я _н_и_к_а_к_о_й_ другой женщины _н_е_ знал, и не любил никакой другой, кроме Оли. Ты — _п_е_р_в_а_я, без нее. Так — _д_а_н_о. И я счастлив, что _т_а_к. Ты должна долго жить, должна жить в творчестве, твоем — моем. И — будешь. Я… жесток к Дари..? Но ты чувствуешь сама, что по заданию — так _н_а_д_о. Н_а_д_о_ — оправдание страдания и — счастья. Не в сроках дело — в силе чувства, переживаний, напряженности Счастья — вот. Время — условность. Нет, тут _н_е_ наказание _з_а_ грех. Тут — испытание, _з_а_в_о_е_в_а_н_и_е_ Высоты! Тут, наконец, мой творческий _о_п_ы_т… и надо его сделать ясным. Твоя любовь мне поможет. Благословись, приступаю. Завтра Благослови, Оля. Мысленно поцелуй меня, Ваню твоего, родного твоего, горемычного твоего. И — счастливого тобою. Перышко выправлено, оно — золотое. Как тебя ласкаю!! как целую нежно, всю, всю! Привил сегодня оспу, _н_а_д_о. Зима зверская, замучила. У меня сносно +9–10, когда добавляю радиатор электрический. Достали мне «мацы» — из белой муки, _г_о — р_ы! Как хрустит! Я хорошо питаюсь. Ты-то ешь! Будь радостна (* Знай, что тобой живет сердце и как бьется! Творит Тобой!).

24-го утро. Сегодня за «Пути». Целую. Твой Ванёк

Не рассерчала за «мышей»?236 а за «Прости»? Это Тоник балует.

112

О. А. Бредиус-Субботина — И. С. Шмелеву

23. II.42

Ваня мой родной, светлый мой, чудесный, прекрасный ангел! Ванюшечка — солнышко радостное, ласкунчик, нежный, дорогой мой! Неоцененное мое сокровище, счастье мое, единственный мой! Ванечка, не могу выразить тебе всю муку мою за тебя! Христа ради, — не для меня, — я недостойна тебя! Но Христа ради молю тебя: у т и ш ь с я! Успокойся! Верни покой и радость! Послушай друг мой единственный, Душа моя: представь, что мы с тобой в своем, далеком храме, никого народу, тихо, полу-темно и только батюшка еще в алтаре закрытом что-то вполголоса говорит с прислужником.

Одни мы перед Крестом… И я тебе вот перед этим Крестом говорю, Ванечек: успокойся, уверуй, не мучь себя!!

Я, слабая и грешная, только тобой и живу. Не думаю отходить от тебя. Откуда ты это взял? Нет, _т_а_к_а_я_ _я, что теперь у тебя, — я _н_а_в_е_к_и. Не возьму никогда ничего, из того, что дала. Не томи себя этими мыслями. Это нельзя! Но мне больно, что большего пока нету. И в этом я не вольна. Подумай! Ты сам это признаешь! Я не могу преодолеть расстояние… и многое другое, не мое. Разве я не хочу? Ну, успокойся!

Давай молиться вместе… Хорошо, спокойно… Ванюша, я пред Лицом Бога тебе говорю, что _н_и_к_о_г_д_а_ тебя _с_о_з_н_а_т_е_л_ь_н_о_ _н_е_ _м_у_ч_и_л_а. Ты верь мне, что эта проклятая моя «повесть» меня доконала. Я так старалась (не «громоздить») себя найти, и так страдала, что не могла.

Ненаглядный мой, я вижу, как ты склонился головкой, ты грустен… Ванюша, я на коленках перед тобой, я снизу заглядываю тебе в глаза… Ну, улыбнись, ну, хоть сквозь слезы! Я обниму тебя, тихо и благостно, поглажу, успокою. Тебе так нужно тепло и ласка… Дружок мой, милый!

Забудь, брось все! Помни только Олю светлую, твою, любящую. Ну, будем же детками Христовыми! Ну, будем!

Я писала тебе вчера много, подробно, объясняя все мое. Не посылаю. Не надо этого ничего, никаких длинных слов. Ты все поймешь сердцем! Ты поймешь, что Оля страдала, дико, безумно, не могла унять себя, именно из боязни утратить Ваню, писала убито, горько, потому что иначе не могла. Серии