клинок, лезвие которого горело от смешанной магии, неумолимо приближалось к сердцу, он успел подумать как много Ниалл совершил зла и как многих в своей вечности он не достоин. Он больше не увидит победы Астрейи, не вдохнет черничный аромат Персефоны, не посмеется вместе с Селеной, не наладит отношения с Адрианом. О последнем он жалел больше всего.

Огромный шар магии, что сформировали кристаллы, рванул вперед, почти достигая цели. У Богов была всего одна попытка. И Ниалл не может больше ждать. Вскочив на ноги, Бог схватил Хонга за волосы, рывком притянул к себе, обнимая, а потом мир померк. Магия вспыхнула, ударяясь о тела двух мужчин. Бога откинуло в сторону, он ударился головой о булыжник и замер. Тело Хонга же вспыхнуло огнем. Он бился в агонии и кричал несколько минут, пока от него не остался один только пепел, что усеял собой пожелтевшую траву.

Поднялся ледяной ветер. Завывая, он нагнал синие как чернила тучи, закрывая яркое золотистое солнце. Селена рухнула перед братом на колени. Лазурные глаза были закрыты, грудь больше не вздымалась от дыхания, а в груди едва-едва горели два осколка души. Платиновые пряди колыхнулись от повеявшего морозного ветерка и рухнули на красивое безмятежное лицо. Селена раздраженно смахнула их и прижалась щекой к груди Ниалла. Сердце его не билось, оно затихло в немом молчании. Адриан схватил брата за ладонь и рыкнул:

— Ну же, Ниалл! Я же знаю, что тебя так просто не убить! Вставай, Хаос тебя раздери!

Руки Селены дрожали. Она шептала под нос заклинание, пытаясь воскресить потухшие осколки, но Ниалл больше не открывал своих лазурных глаз. Селена от бессилия стала колотить его по груди, пытаясь завести безмолвное сердце. Адриан вздрогнул от ее пронзительного крика, вскочил на ноги, чтобы рухнуть рядом с сестрой на колени и прижать к своему телу. Она продолжала биться, шептать слова заклинания, но это не помогало.

— Он не может умереть, Адриан! Он не посмеет оставить меня!

Ветер поднялся сильнее. Он яростным порывом подскочил к Богам, поднимая тело Ниалла над землей, словно свое дитя. Селена вскочила, выстрелила Порядком в воздушный поток со всей силой, что у нее еще осталась, но магия, встретившись с преградой, рассыпалась на миллионы искр. Тело брата вспыхнуло золотом и во все стороны полетели сотни тысяч бабочек. Они кружились в вихре, удаляясь все дальше с поляны. Богиня Порядка прижала ладони ко рту, а Адриан выдохнул:

— Что это?

— Ниалл, — тихо прошептала Богиня.

Вдруг одна бабочка отделилась от остальных. Большая, сияющая ярче всех, но со сломанным крылом, несущая на себе насекомое поменьше. Она облетела Адриана, едва касаясь бархатными лепестками его лицо, пощекотала лапками мокрые от слез щеки Селены, а затем вспыхнула таким ярким светом, что Боги мгновенно закрыли глаза ладонями, а воздушный поток слегка толкнул их, вынуждая сделать шаг назад. Когда Боги распахнули глаза, сердце Селены забилось чаще, а на лице Адриана возникла широкая улыбка. Напротив них во всем своем величии стоял Ниалл. Лазурные глаза удивленно рассматривали свои руки, нагое тело и воздушные платиновые локоны, которые аккуратной стайкой едва касались плеч. Исчезли шрамы на спине, взгляд потеплел, растворилась из него привычная сталь и растаяла крошка голубого льда. Коралловые губы растянулись в улыбке и Ниалл вдруг сказал:

— Мне так жалко мои волосы.

Селена всхлипнула и рванула с места, чтобы тотчас утонуть в горячих объятиях Повелителя Света. Когда она отстранилась, Бог протянул ладонь, уточнив:

— Мир?

Адриан хмыкнул:

— Я подумаю!

Боги победили. И в той войне, что угрожала созданному ими миру, и в той, которую каждый из них вел внутри себя. Еще сотни лет они будут помнить через что каждому Повелителю пришлось пройти, чтобы стать теми великими правителями мира, которыми они стали сейчас.

Адриан и Фанни вернулись в замок, вновь начиная с нуля. Маги, что захотели примкнуть к Повелителю Тьмы, все еще стекались со всего Безграничья, больше не боясь гнева Ниалла. Селена приказала построить свой отдельный дворец, чтобы править Порядком вместе с Ленаром. Богиня захотела даровать возлюбленному бессмертие, чтобы они стали равными друг другу. Астрейа, выбывшая, наконец, из-под крыла отца объезжает все Безграничье, давая концерты и создавая музыку, которая еще ни один век будет раздаваться из каждого дома. Что же касается Ниалла…

Часы размеренно тикали, разбавляя тягучую тишину. Из приоткрытого окна повеяло цитрусовым морским ароматом и Персефона подложила под спину подушки, повернув голову. Розовое море сегодня было таким спокойным, что на водной глади едва проступала блестящая рябь. Холодные серебристые звезды и полная луна, похожая сегодня на головку матового сыра, отражались в малиновой воде. Девушка все смотрела вдаль, а в голове ее сами по себе возникали молитвы. Она никогда не прибегала к ним, даже если ее собственная жизнь оказывалась в опасности, но сейчас она хотела обратиться к Вселенной. Девушка сложила ладони в молитвенном жесте, прикладывая кончики пальцев к губам, и закрывая глаза. Шелест ветра, песня моря, помогли ей сосредоточиться на вспыхнувшем перед глазами образом Небесной царицы.

— Я думал, ты будешь молиться своему Богу, — раздался позади насмешливый голос.

Персефона вздрогнула. Белесые ресницы дрогнули, ледяные глаза резко распахнулись. Она спрыгнула к кровати, бросилась вперед, но одернула свой порыв прижаться к груди Повелителя Света. Глаза осмотрели его, ладонь взметнулась вверх, указывая на уложенные платиновые локоны, блестящим водопадом струящиеся по гладкой шее.

— Твои…Ваши волосы…Повелитель. Все закончилось?

— Да, мне тоже их будет не хватать, — кивнул Ниалл. — Все закончилось, Персефона.

Персефона облизнула сухие губы и, опустив голову, протянула запястья. Ниалл удивленно спросил:

— Неужто даже не попросишь помилования?

Девушка отрицательно покачала головой. Ниалл сделал шаг, затем второй, пока в его легкие не ворвался черничный аромат, что помутил его рассудок три месяца назад, что опьянил его и помог возродиться из раскаленных брызг Солнца. Он протянул ладонь и коснулся пальцами фарфоровой щеки возлюбленной.

— А как тебе такое наказание, Хаосов цветочек: вечность, проведенная со мной?

Персефона вскинула голову, выдохнув:

— Что?

— Я говорю, — перешел на шепот Ниалл. Он обхватил ладони Персефоны своими руками, оставил на них легкий невесомый поцелуй, продолжая: — Лучшим наказанием будет вечность, проведенная с таким обаятельным Богом как я.

Девушка растерянно смотрела на усмешку коралловых губ, на искрящиеся Светом лазурные глаза, на обтянутую небесной рубашкой широкую грудь, где под ее пальцами сильно стучало его горячее сердце, и не знала что сказать. Слова не шли, они оказались излишни. Ниалл все решил для себя, а ей остается только одно: любить его, принимая Бога целиком. Единственная