— Да, — осторожно подтвердил Лиссай.

Я вспомнила о смерти торговца Бундруми, предшествовашей магическому нападению на Мелиссу. Все еще оставалось неясным, как убийца свернул ей шею, будучи невидимым, но хотя бы понятно, откуда он взял необходмую для колдовства унни: это было энергия почившего ювелира. А когда он убивал по ритуалу, с краской, то всю унни отправлял в некое строго определенное место, и не мог мгновенно потратить. Поэтому и Айрин убита на середине моста — в тот момент у него и впрямь не было магии, так как унни пошла «впрок»… У меня ноль доказательноств, но, теоретические выкладки подтверждают: у маньяка нет магии! Кажется, только что я нехило сузила список подозреваемых.

— С ума сойти. Почему об этом никто не знает? Эта же настоящий клад для всяких психопатов!

— Наверное, именно поэтому Дом Ищущих и держит эту информацию в секрете, вовремя беря обет молчания с тех, кто додумался сам и жаждет обнародовать открытие, — пробурчал Лиссай. — Вот только я такой балабол в Святилище…

— Так это же просто прекрасно, что балабол, Лиссай! Вы сегодня мне очень помогли! — неожиданно для себя я звонко чмокнула принца в щечку. Он мгновенно запунцовел, как это бывает только со светлокожими рыжиками.

Между тем, погодные метаморфозы продолжались. Яркое солнце воссияло над Святилищем. Из леса вокруг нас выходили, как из древних легенд, диковинные животные, и лениво расползались по полянке, устраиваясь поудобнее. Цветные птицы, по внешнему виду больше подходящие тропическому Никадарагэ, чем Лесному королевству, распушили хвосты и запели.

Лиссай покачал головой:

— Никогда Святилище не устраивало таких зрелищ для меня. Никогда. Только для тебя. Обидно.

— По-настоящему обидно то, что мне пора бежать, — вздохнула я, прикинув, сколько уже прошло времени.

Святилище, будто подслушав мою реплику, поспешило попрощаться.

Какое-то время безумных разноцветных спиралей по и против часовой стрелки — и вот я в покоях младшего принца. Сам Лис ошарашенно сидит на кровати — видимо, тоже не так просто переносит перемещения, а в углу на подоконнике примостился Марах, виновато сжимающий в когтях какую-то потустороннюю мышку. Наткнувшись на мой суровый взгляд, филин совсем по-человечески потупил взор. Да ладно. Пусть себе охотится.

— Лиссай. Еще раз — благодарю! Вы очень сильно помогли расследованию, правда.

Принц, кажется, даже не услышал этой реплики. Он ошарашенно смотрел в никуда. Наконец произнес, еле размыкая губы:

— Святилище слушается вас больше, чем меня. Оно подчиняется вам больше. Впускает и выпускает без моего одобрения. Но вы узнали о нем столь недавно… У вас нет даже нет магии… К-как так? Почему? — он поднял на меня свои огромные зеленые глаза, и я искренне поразилась, увидев в них боль.

Ой-ой.

Лис что, по-настоящему ревнует меня к этому странному месту? Только этого не хватало. Он и в Святилище упоминал о том, что беседка предпочитает ему меня, но там, видимо из-за опьяняющего местного воздуха, это звучало далеко не так растроенно. А вот после укола реальностью Лиссай — было видно — обиделся не на шутку. Причем на меня. Класс.

Я открыла рот, надеясь, что честный утешительный ответ найдется сам собой. Но нет. Вместо этого пришлось с распахнутой пастью наблюдать за тем, как побледневший Лиссай резким прыжком слетает с кровати по направлению ко мне, сжимая в тонких пальцах шелковую подушку.

Он хочет меня удушить, что?!

Принц приземлился аккурат у моих ног, подушкой в пол. Я замерла. Секунду спустя Лиссай поднял свое шелковое оружие и с омерзением скривил губы. Я так и вовсе отскочила на метр назад. У моих ног, размазанные в грязь благодаря Лисову нападению, валялись трупы нескольких мохнатых пауков.

— Сколько же здесь пауков… — пробормотала я, пятясь.

— Тут нет пауков, — странно посмотрел на меня Лиссай. — Ник-когда не было.

— Я пойду, — промямлила я.

— Приходите еще, — выдавил он.

Мне показалось, что прощаемся мы не на очень хорошей ноте. Это было, мягко говоря, грустно. Ничего глупее, чем размолвка по поводу того, кому отдает предпочтение Святилище, и случится не могло. Но что я сейчас сказала бы Лиссаю, чтобы исправить ситуацию? Хей, прости пожалуйста, мне вообще по-барабану на твою беседку, забирай на здоровье? Это только еще сильнее задело бы его чувства. Никогда — я знаю это точно — никогда нельзя высказывать пренебрежение к тому, что важно и дорого другому человеку. Особенно если вам этот человек симпатичен. Наверное, можно было бы остаться и поговорить по душам о том, что важно художнику: вместе порассуждать о причинах, почему же Святилище так мною прониклось, откуда вообще принц столько знает про унни и т. д. и т. п. Поболтать, снова найти общий язык и потом разойтись довольными друг другом, в ожидании новой встречи и все с тем же приятным мандражом у внутри, который предшествует каждой моей встречи с Лиссаем.

Но как-то я так по-дурацки устроена, что ни одна романтическая перспектива для меня не сравнится с тайнами и загадками. С возможностью где-то и как-то победить. Насладиться чьим-то одобрением. Поэтому, хотя я и была раздосадована, в крови бурлило радостное желание скорее сообщить добытые новости куратору… Очень сильное, нестерпимое желание, которое уже само по себе — счастье. Когда ты натянут, как стрела, и разрываешься от легкости внутри. Иноземное ведомство притягивало меня, как та черная краска — свободную унни. Сопротивляться невозможно. Поэтому я, больше ничего не говоря, вышла из покоев принца.

И сразу же взвизгнула.

Вся противоположная стена подвальной аркады была покрыта густым слоем мотыльков. Мотыльков, прах их побери. Мерзкие создания покрывали метра два-три метра стены, сплошняком, замерев со своими противными белесыми крыльями врастопырку. Какая мерзкая компания при любых обстоятельствах!

Я тяжело сглотнула, вспомнив об армии насекомых, участвующих в «яблоневом» показе о Карле, и бегом кинулась к выходу. Как-то слишком много разных вещей требуют моего внимания одновременно. Как успеть со всем разобраться? Почему в жизни так всегда — то унылое затишье, то такой дурдом, что голова пухнет?

Но ничего. Справлюсь.

ГЛАВА 31. Полынь доволен

60 % имен жителей Лайонассы уникальны. Родители вольны придумать такое имя, какое им нравится, будь то просто благозвучное сочетание звуков или слово из своего или чужого языка. Оставшиеся 40 % — многочисленные производные от имен хранителей. Например, Тэни, Нет, Теннетилус, Теннас, Тин — от Теннета; Карл, Карлин, Карлайл, Ланон, Арли — от Карланона; Ава, Ева, Ана Вена — от Авены и т. д.

Энциклопедия «Доронах»

под авторством Дахху из Дома Смеющихся,

черновик первый

В Иноземное Ведомство я зашла под звук гулких ударов обеденного гонга. С ума сойти! Всего сутки назад в это время мы разбирались с гибелью Мелиссы от таинственного сквозняка… Сколько же всего успело произойти.