– Нет, – усмехнулся травник, – не за киркой я. За верёвкой.

– Йезус Мария! Верёвка-то зачем?!

– Надо, – уклончиво ответил травник. – И вот ещё что… – Он потянул из-под лавки свой посох. – Надо вот эту штуку малость переделать, тут и тут, – он показал, где. – И ещё вот этак…

Збых взял посох, с уважением взвесил его на ладони.

– Сделать-то можно, – кивнул он. – И верёвку искать не надо – вон, в сенях лежит. Да только зря ты это затеваешь. Уходить тебе надо, вот что я скажу. Не ровён час нарвёшься на графских холуёв, а там пиши пропало – не на кол посадят, так плетьми засекут, а то и чего похуже.

– Куда уж хуже.

– У Кришана выдумки хватит, он догадистый… Ты вот что, поживи с денёк у меня, а завтра уходи на юг, в Лидуш или лучше сразу в Копшу-Микэ.

– Нет уж. – Травник покачал головой. – Я у тебя не задержусь. Если меня схватят – это ладно. Но если и тебя в чём обвинят…

– Да я скажу: откуда ж мне было знать… – Он вдруг осёкся и по- смотрел на странника. – Ох, господи… Жуга, ты только не подумай, что я…

– Да я и не думаю, – хмуро буркнул тот. – А только вижу, что и ты, как собака, уже приучился хозяйскую плётку любить. Уйду я, не бойся, уйду. Скажи только – сделаешь посох? Успеешь до вечера?

– Конечно! Конечно успею! – Кузнец встал и шагнул к двери, да замешкался на пороге. Обернулся. – Слышь, Жуга… – Он помедлил. – А ведь парень тогда вернулся.

– Я знаю, – кивнул тот.

– Так, значит, те волки…

– А это тебе знать ни к чему, – сказал тот, как отрезал. – И не зови меня Жугой.

– Почему?

– Потому что я и сам себя так не зову.

* * *

К исходу дня рыжий странник добрался до замка. Он долго рассматривал издали внушительную серую громаду, вспоминая и прикидывая, где находятся графские покои, пока не остановил выбор на одной из двух западных башен.

Стемнело. Спрятав под кустами посох и мешок, он скинул кафтан, отрезал изрядный кус верёвки, обмотал его вокруг пояса и двинулся вперёд.

Башня была велика. Круглая, дикого камня, она почти отвесно уходила вверх локтей на двести, и два нижних окна, ведущих, как ему помнилось, на лестницу, находились чуть ли не на середине. К тому времени, когда он достиг её подножия, стемнело совсем. Сверху теперь вряд ли что-то можно было разглядеть. Странник же видел в темноте не хуже совы, а может, и лучше. Он пересёк застывший ров по просевшему, в тёмных трещинах льду, с минуту постоял, разглядывая грубую кладку и намечая путь, сунул за пояс рукавицы, взял в зубы нож и полез наверх.

Торопиться не стоило. Он вырос в горах и по опыту знал, что такое отвесные стены. Спешка сейчас означала смерть. Мир для него сузился до серого куска стены перед глазами. Цепкие пальцы горца сами отыскивали трещины, выступы, разломы – любой изъян, за который можно было ухватиться. Глаза привычно запоминали, куда поставить одну ногу, куда вторую… Раз или два он останавливался, не найдя зацепки, брал нож и ковырял стену, кроша кусками ставший от времени рыхлым раствор между камней. Тёмный провал высокого окна медленно приближался. Странник знал, что теперь он долезет.

Он не спешил.

* * *

Кришан шёл до графа, раздосадованный неудачной погоней, усталостью и потерянным днём. Всадники целые сутки носились взад и вперёд, но сыскать травника оказалось не так просто. То же и в лесу: следов было немного, и все их быстро замело поздним снегом – февральские метели давно вошли в поговорку. Собаки оказались бесполезны. Кришан в ярости вытянул ловчего плетью и с небольшим отрядом до темноты обследовал звериные тропы, никуда, как правило, не ведущие. Не оказалось странника и на реке. Что и говорить, велики были графские владения. Здесь было где спрятаться.

Он двинулся вверх по лестнице и вдруг обнаружил, что браслет на запястье ведёт себя странно. Колотьё под ним усилилось, а камень так и полыхал неистово красным. Кришан остановился в недоумении, соображая, что бы это значило, и в этот миг сверху на него обрушилось что-то большое, живое и яростное. Мощный удар сбил оруженосца с ног, и два сплетённых тела покатились по каменным ступенькам. Кришан был опытным бойцом, но внезапность сделала своё дело, и лишь на площадке ему удалось вырваться из цепкого захвата и отпрыгнуть к стене.

Трепещущее пламя факела высветило нескладную фигуру ведуна.

– А, ты! – вскричал в ярости Кришан, быстрым движением выхватив стилет. – Вот славно. Ты сбережёшь мне кучу времени. Ну, давай иди сюда!

– Отдай браслет, – глухо сказал травник. Глаза его блеснули.

– А если не отдам?

– Отдашь. Или умрёшь.

Кришан вскинул руку и бросился вперёд, однако на полпути его стилет со скрежетом столкнулся со сталью – в руках у травника оказался нож. Они сцепились, яростно дыша, отпрянули и закружили, нацелив клинки. Факел освещал лицо ведуна неверным багровым светом, и Кришану стало не по себе.

Откуда он тут взялся?

Мелькнуло лезвие ножа. Рука оруженосца отработанным движением отбила удар, хотя и запоздала. Он метнулся в сторону обманным шагом и ударил сам, перехватывая руку с оружием. Лезвие стилета крутилось перед ним как заведённое, отбрасывая тонкие блики, казалось, что оно уже в крови. Удар – ответ, удар – ответ. Удар, ещё удар… Кришан поймал ладонь противника в захват и принялся выкручивать её, уже торжествуя победу, как вдруг ведун извернулся и ударил ногой, хотя, казалось, и рукой здесь не размахнёшься. Окажись Кришан чуть менее проворным, удар наверняка сломал бы ему челюсть, а так всего лишь навсего разбил губу. Он прянул назад и оказался у стены.

На лестнице послышался топот и перезвон железа: стража спешила на помощь, заслышав шум. Кришан осклабился в усмешке.

– Бросай нож, смерд! – процедил он сквозь зубы. – Брось, и, может, граф простит тебя.

– Не нужно мне прощения, – угрюмо сказал травник, тяжело дыша. – Отдай браслет! Ты сам не знаешь, какие силы спустил с цепи.

– Не смей мне указывать, падаль!

Лицо травника исказилось яростью.

– Ну и сволочь же ты! – сказал он в сердцах. – Кровопийца поганый… Сдохни вместе со своим графом!

Он плюнул ему под ноги и коротко выкрикнул, будто ругаясь.

Кришан взревел и ударил. Клинок ушёл в пустоту и звякнул о камень – травник бросился в сторону и помчался вниз, прыгая через ступеньки. Оруженосец издал торжествующий клич и бросился вдогон.

Двор