двумя печками, несколько комнат, куры, участок двадцать соток с теплицами и огородом. Настоящее богатство по нынешним временам. Есть все шансы пережить катастрофу, пока кто-нибудь всё не организует и не появится возможность вернуться назад. Был ещё запасной вариант – в непосредственной близости от Москвы, если что-то пойдёт не так, располагалось крупное садовое товарищество на Ярославском шоссе, в котором на шести сотках был построен небольшой домик, но с летним водопроводом и абсолютно не готовый к холодам. Этот вариант рассматривался на временное размещение, если по каким-то причинам не удастся в один заход добраться до родителей. Дом принадлежал подруге Натальи, в нём иногда отмечались дни рождения или просто устраивались встречи семьями. А поскольку подруга, на момент когда полыхнуло, находилась на отдыхе с мужем на Сардинии – как раз под конец апреля, чтобы зацепить майские праздники – то разрешения можно было не спрашивать. Всё равно хозяева уже не вернутся. По крайней мере, в ближайшие месяцы точно. А к осени однозначно придёт какое-то понимание, что делать дальше.

Уезжать из города откровенно не хотелось. Всё же здесь были склады, магазины, да и просто приличное количество брошенных квартир, в которых можно поживиться чем-то полезным. Потому как даже внутри одного подъезда, если походить по кухням бывших соседей, можно найти как минимум крупы или консервы, а также средства гигиены и прочее, с чем будут однозначные проблемы в сельской местности. Однако совершать каждый день рейды за питьевой водой и страшно рисковать, при этом не имея нормального оружия – было перспективой не слишком привлекательной, поэтому после недолгих размышлений Андрей всё же принял решение ехать. Лучше питаться по осени только яйцами и картошкой, чем лежать с проломленной головой на лестнице в подъезде какой-нибудь девятиэтажки – так он решил. Орлов признавал, что он не был хватким и деловым пронырой, который решит все вопросы в новом мире за счёт энергии и знания человеческой психологии. Не был он и воином – да и подготовки не имел, соответственно. И перспективы и возможности свои осознавал.

Утром, кое-как помывшись из тазика разогретой в чайнике водой, Андрей ещё раз прошёл по дому, прикидывая, что из ценных вещей можно и нужно взять с собой, при этом не перегружая машину. Детские сумки были собраны ещё с вечера, причём из них были вытряхнуты заведомо неважные вещи, которые дети непременно хотели забрать из квартиры, что вызвало бурю негодования. Но отец семейства был непреклонен: машина и так получалась загружена почти доверху, а в пути Андрей всё ещё надеялся раздобыть в закрытых и брошенных магазинах часть тех вещей, которыми не удалось обзавестись заранее. В свою сумку он также положил небольшой радиоприёмник – как единственный источник информации и связи с внешним миром. Телевизор, телефон, интернет – всё перестало работать очень быстро, но радиостанции пока держались, хотя большая часть подаваемой информации шла в записи, и было совершенно непонятно – насколько она правдива и актуальна. Пару раз в день выходили в прямой эфир то военные, то ещё какие-то государственные службы, по-прежнему работали две радиостанции – но тоже по часу в день, не больше. В целом, полезного было мало, кроме, разве что, адресов временных лагерей размещения беженцев, военных частей, станций МЧС, и ряда других, не менее важных объектов. Настоятельно рекомендовалось в центр Москвы не ездить из-за большого количества заражённых. И строго-настрого запрещалось спускаться в московскую подземку. Хотя не очень-то Андрею туда и хотелось.

Быстро позавтракали, доев всевозможный скоропорт из холодильника, с посудой возиться не стали – просто побросали в раковину. Смысла тратить на неё время уже не было. Мусорный пакет из-под раковины вышвырнули прямо в окно – всё равно мусоропровод в подъезде был забит, мусор не вывозился уже несколько дней. Затем Андрей выключил в квартире свет, перекрыл воду в стояке, проверил – не открыты ли где окна. Подошёл к Наталье. Та сидела в комнате на кровати, уперевшись взглядом в окно. Настроение у неё было явно паршивое. Андрей сел рядом, обнял её за плечи.

– У меня такое чувство, что мы сюда больше не вернёмся, – печально сказала она. Голос её заметно дрожал. – А это мой дом, я столько лет здесь прожила…

– Вернёмся, обязательно вернёмся, – подбадривал её Андрей, сам в глубине души не веря в то, что говорит, – не через полгода, так через год. Не может же всё это продолжаться вечно. Военные или правительство что-нибудь придумают, я уверен.

– Что-нибудь придумают. Кто-нибудь придумает что-нибудь. Ты сам в это веришь?

– Не знаю, – честно сказал Андрей, выдохнув, – но мне хочется в это верить. Да и потом, у всего есть логическое развитие. Сейчас мы переживём первый шок. Да, особо активные и агрессивные перебьют друг друга. Потом начнут формироваться новые центры силы. Нам главное самим выжить. А позже вернёмся, почти наверняка.

– Вернёмся… – Наталья посмотрела внимательно на мужа, – куда мы вернёмся? Это уже не наш город и не наша страна, понимаешь? И кому мы будем нужны? Кто ты по профессии, и кто я? Мы никому не нужны, Андрей! Мы лишние рты в мире, где за еду скоро убивать начнут.

– Что ты предлагаешь? Я вижу, что ты расстроена. Но я не могу на это повлиять. Скажи, что ты предлагаешь? Конкретно сейчас, по делу.

– Я… я не знаю. Всё это так неожиданно и так непредсказуемо. Ко многому я была готова, но не к такому – что весь мир возьмёт и рухнет в одночасье. Какой же малый предел сопротивляемости оказался у человечества.

– Ну, поскольку других вариантов, кроме как уезжать, у нас нет – то будем придерживаться заранее намеченного плана. И надеяться на светлое будущее. Прости, родная, но я не могу тебе предложить ничего лучше.

– Понимаю. Давай так, – согласилась она. Затем взглянула на подоконник, заставленный цветами, – а цветы мои здесь умрут. Приеду – а на их месте сухие черенки… ничего уже не будет, как прежде, – и тихо заплакала.

– Я тебе потом тысячу таких цветов подарю. Но сейчас мы не можем брать их с собой. Всё, пора ехать. Давайте собираться, – Андрей встал и вышел из комнаты.

Первым из квартиры выходил Андрей с ружьём наперевес. Сумки он с собой брать не стал, прежде решив разведать подъезд – не появился ли кто из непрошеных гостей. Поднялся сперва на верхний этаж по лестнице, прислушиваясь к звукам, затем, убедившись, что в подъезде никого нет, спустился вниз к двери своей квартиры. Потом точно так же дошёл