– Бомбы, революции? Не мой стиль. У меня своя миссия. – Последняя фраза прозвучала очень жестко.

– Что за миссия? Сбивать девушек с панталыку ворованными самоцветами?

Сэм снова покосился на нее:

– Никогда не слышала о «Проекте Буффало»?

– Не могу сказать, что да.

– Даже если ты начнешь копать, то ничего не найдешь. Это была секретная правительственная программа времен мировой войны.

– В таком случае откуда ты о ней знаешь?

– Моя мать на них работала. Она прошла какой-то тест…

– Что за тест?

– Понятия не имею, но она прошла его с отличным результатом. Они с отцом чуть не подрались из-за этого. Я сидел в соседней комнате и слушал. Она сказала, что должна идти, что она так чувствует. «Что мы можем поделать?» – спросила она. А отец ответил: «Нет!» Он вообще любит слово «нет». – Сэм помрачнел. – В любом случае спустя месяц появились ребята из правительства. У них были документы моего отца. Они заявили, что отправят его назад в Россию, если он не станет сотрудничать. В Россию ему не хотелось – там убивали и умирали с голоду, а у нас был дом и меховой бизнес. В ту ночь моя мама собрала вещи и уехала. Потом она прислала нам только одно письмо, и большая его часть была перечеркнута так, что не разберешь. Она писала, что они делают благое дело, важное для страны, что это изменит человечество. Больше никаких вестей от нее не пришло. Когда папа сам написал в эту организацию, ему ответили, что мама умерла от инфлюэнцы. Мне было восемь.

– Мне очень жаль. Это ужасно. – В лучах полуденного солнца город мерцал, как мираж. – Но Сэм Лойд не очень по-русски звучит, если честно.

– Сергей Любович. Папа поменял нашу фамилию на Лойд, когда они переехали в Нью-Йорк. А когда родился я, он настоял, чтобы меня зарегистрировали под именем Сэм, в честь Дяди Сэма.

– То-то я думаю, что ты мне кого-то напоминаешь, – поддразнила Эви. – А где твой отец сейчас?

– Наверное, вернулся в Чикаго.

– Ты не знаешь?

– Мы с ним не очень ладим. Он любит слово «нет», а я люблю «да». И ему не нравится, когда «нет» говорят другие. И ему не понравилось, когда я сказал, что хочу выяснить, что случилось с мамой на самом деле.

– Ты же сказал, что она умерла.

– Так нам сообщили. Но два года назад я получил вот это. – Он достал замусоленную открытку с горами и лесами. Эви притворилась, что первый раз ее видит.

– Красиво. Где это?

– Не знаю. А фраза на обороте написана по-русски.

Эви разглядела мягкий, округлый почерк, совершенно очевидно женский.

– Она означает «лисенок». Это прозвище придумала мне мама, и никто, кроме нее, меня так не называл. Так я узнал, что мама жива, и решил найти ее. И я пустился в путь. Сначала юнгой на корабле – пока они не выяснили, что мне пятнадцать, и не выгнали. Тогда я пристал к бродячему цирку.

– Да ну!

– Слово скаута.

– Но ведь ты не скаут! – отрезала Эви. Они наехали на колдобину, и Эви на мгновение повалилась на Сэма. – Извини! – Она отстранилась, покраснев, как помидор.

Сэм расплылся в довольной улыбке.

– Извинения ни к чему. Ого, мне надо будет найти еще одну кочку.

Эви прочистила горло.

– Что там с цирком?

– Да. Я стал акробатом. Неплохо получалось ходить на проволоке. Быстрые ноги. Удалось даже поработать летчиком-трюкачом, делал в воздухе кое-какие фишки.

– На летящем аэроплане?

Сэм улыбнулся:

– Попробуй как-нибудь. Но если хочешь увидеть что-то действительно незабываемое, посмотри шоу Бэлль Батлер, воздушной акробатки.

– А это еще кто, во имя всего святого?

– Старая подруга.

Эви игриво изогнула бровь.

– Что за подруга?

Сэм улыбнулся, но не стал развивать эту тему.

– Вместе с цирком я оказался на Кони-Айленде. Когда зимой они уехали во Флориду, я решил остаться здесь, подзаработать нужное количество денег и продолжить поиски мамы.

Эви еще раз взглянула на открытку. Это была красивая картинка с синими небесами, высокими деревьями и белоснежными горами на заднем плане. Она вернула ее Сэму, который спрятал ее во внутреннем кармане пиджака.

– Тут практически не за что зацепиться.

– Я все равно ее найду, – решительно сказал Сэм. – Теперь ты знаешь обо мне все. Твоя очередь. Как ты оказалась у дяди?

Рассказывать ли ему правду? Тогда ей придется рассказать и то, что она пыталась прочесть открытку, но у нее ничего не вышло. Он будет в бешенстве. Или попросит ее сделать это еще раз. И если не получится снова, он посчитает ее лгуньей.

– Я убила человека, оскорбившего мою честь, – небрежно заметила она.

– Конечно. И что было дальше?

– Потом я ограбила распродажную лавчонку. Знаешь, я собираю браслеты из леденцов и все никак не могу остановиться.

– Кто может? А потом?

– А потом… я обвинила главного городского «золотого» мальчика в том, что он обрюхатил несчастную горничную и бросил ее.

Сэм присвистнул.

– Просто ради шутки?

Эви посмотрела наверх. Где-то в необозримой вышине замерло солнце, похожее на сверкающий бутафорский золотой фонарь из бродвейского мюзикла.

– Я была на вечеринке юных прожигателей жизни, которых ты так ненавидишь. Да, я была одной из них. Я напилась и… в любом случае это просто слухи, – солгала она. – Но они оказались правдой.

– Ничего не понимаю. Если это – правда, то почему тебя выслали из города?

Эви ужасно захотелось все ему рассказать, но она пообещала Уиллу хранить молчание и не планировала рисковать своей жизнью в Нью-Йорке.

– Проехали. Я правда убила человека.

– Угу. А потом началась вся эта котовасия в Нью-Йорке. Совпадение?

– Ты меня вычислил, Лойд. Боюсь, придется убить тебя прямо сейчас. Будь так добр, сильно не дергайся, пока я тебя буду душить. – Эви кокетливо потянулась к его шее, но Сэм нарочно дернул руль, машина качнулась в сторону, и Эви завизжала.

– Я поеду ровно, сестрица, – сказал он. – Только не убей нас обоих.

Они припарковали старый «Форд-Т» в квартале от тюрьмы и зайцами доехали на трамвае, который грохотал по брусчатке Центральной улицы. Впечатляющее циклопическое здание тюрьмы увенчивалось башенкой на каждом углу массивной каменной стены, усиленной металлическим карнизом. Она больше походила на средневековую крепость, чем на современную тюрьму.

– Если я сделаю вот так, – Сэм коснулся носа, – это значит, что ты должна отвлекать следователя, пока я стяну что-нибудь нужное. Договорились?