– Мне что, придется за это заплатить?

Турок почтительно улыбнулся:

– Да вы шутник, господин Марсалис. Конечно, у вас, лицензированного специалиста АГЗООН, есть медицинская страховка. Я не поэтому пришел. – Он шагнул вперед и протянул руку – Мехмет Тузку, АГЗООН, связной.

Карл принял руку осторожно, помня о ране. Он остался сидеть.

– Чем могу вам помочь, Мехмет-бей?

– Ваш эскорт из Колониальной Инициативы сейчас находится этажом выше, – и Тузку показал глазами на потолок. – У черного входа в здание вас ждет транспорт. Мы незаметно спустимся на грузовом лифте, и через полчаса вы будете уже сидеть в суборбе на Лондон, но, – взгляд на тяжелые металлические наручные часы, – нам надо поторапливаться.

– Так вы что же, спасаете меня?

– Если угодно. – Еще одна терпеливая улыбка. – Ожидалось, что вы будете в Нью-Йорке, но, похоже, мы отстали от событий. А теперь нам действительно нужно…

– Я, э-э, – Карл сделал неопределенный жест почти вылеченной рукой, – на самом деле я не нуждаюсь в том, чтобы меня спасали. КОЛИН не удерживает меня насильно.

Улыбка турка увяла:

– Тем не менее вы участвуете в несанкционированной поисковой операции. КОЛИН нарушает мюнхенские договоренности, привлекая вас.

– Непременно при случае напомню им об этом.

Тузку нахмурился:

– Так вы отказываетесь со мной идти?

– Ага.

– Можно спросить, почему?

Карла так и подмывало сказать: «Валяй, спрашивай. Я и сам интересуюсь, но разумного ответа пока не нашел».

– Вы знакомы с Джанфранко ди Пальма?

Тузку озабоченно посмотрел на него:

– Да, я несколько раз встречался с синьором ди Пальма.

– Вот ведь склизкий дерьма кусок, не правда ли?

– Простите, но к чему вы клоните?

– Вы спрашивали меня о причинах моего решения. Передайте ди Пальма, что такие вещи случаются, если платить лицензированным сотрудникам по принципу: «Нет победы – нет жалованья», и на три месяца задерживать возмещение расходов. Начинаются проблемы с лояльностью.

Сотрудник АГЗООН помялся, посмотрел на дверь. Карл встал.

– Давайте не будем обострять ситуацию, Мехмет, – сказал он непринужденно.

Несколько позже Севджи обнаружила его в фойе первого этажа. Он смотрел на большом экране под потолком трансляцию низкопробного всемирного музыкального шоу. Крашеная блондинка с микрофоном гарцевала туда-сюда по сцене, из одежды на ней были лишь какие-то нарезанные ленточки, и все ее позы и движения служили тому, чтобы выставить на всеобщее обозрение побольше скрывавшейся под этими ленточками загорелой плоти. Молодые мужчины и женщины на подтанцовке, столь же скудно одетые, бессмысленным телесным эхом повторяли ее движения. Песня заунывно тянулась, сопровождаемая музыкой невидимых зрителю инструментов.

– Что-то понравилось? – спросила она.

– Это все же лучше, чем то, на что мне пришлось смотреть раньше. – Он поискал что-то взглядом. – Что ты сделала с Неваном?

– Он спускается.

– Ясно. – Глаза Марсалиса снова вернулись к экрану. – Надо отдать должное вам, людям, вы здорово это умеете.

– «Вам, людям»?

– Чистокровным. Немодифицированным. Ты только посмотри на это. – Забинтованной рукой он махнул в сторону жизнерадостной картинки на экране. – Они безупречно движутся в ногу. Коллективный разум. Ничего удивительного, что из людей получаются такие хорошие солдаты.

– Какая ирония – услышать это от тебя, – желчно сказала Севджи. – Комплименты от генетически запрограммированного на сражения воина.

Он улыбнулся:

– Эртекин, не верь всему, что говорят по визору.

Звякнул лифт, из него вышел Неван, сопровождаемый Батталом Явузом. Лицо тринадцатого было перевязано, сломанная рука – тоже. Казалось, он в хорошем настроении.

– Еще встретимся! – сказал он Марсалису и поднял поврежденную руку. – Наверно, когда рука заживет.

– Конечно. Где я живу, ты знаешь. Приходи, как поправишься.

Явуз, казалось, был сконфужен:

– Извини за это, Карл. Если бы я знал, что он собирается…

– Забей. Ничего страшного не случилось. – Карл поднялся и хлопнул турка по плечу: – Спасибо, что приехал, здорово было тебя повидать.

Севджи наблюдала за Неваном с некоторого расстояния, будто коршун.

– Может, проводить вас к вертолету? – спросила она Явуза.

Он помотал головой:

– Незачем.

– Но если…

Марсалис ухмыльнулся:

– Стефан, покажи ей свою лодыжку.

Как будто участвуя в каком-то общем представлении, француз потянул вверх левую штанину. Голень над самой косточкой плотно охватывала блестящая черная лента немногим шире браслета мужских часов. На одной ее кромке без устали мигал крохотный зеленый огонек. Не то чтобы Севджи действительно была удивлена, но все же у нее на миг перехватило дыхание.

– Выездная манжета, – сказал Явуз. – Без нее никто из поселения не выходит. Стефан не причинит мне вреда.

– А если он стащит манжету? Найдет способ ее ослабить?

– На ней защита от вмешательства, – на удивление кротко сказал Неван, – по принципу «волчьего капкана». Срабатывает при любой попытке воздействия. Хотите знать, что тогда происходит?

Она и так знала. Наручники «волчий капкан» имели долгую и неприятную историю, которая для Севджи была неприятной вдвойне по личным причинам. Новости об искалеченных военнопленных мусульманах в Америке преследовали ее отца, когда тот собрался эмигрировать: в последние несколько недель перед тем, как он навсегда покинул Стамбул, его почта ломилась от написанных с грамматическими ошибками угроз. Яростная полемика по всем каналам, ее дешевая и агрессивная язвительность отодвинула на задний план собственную борьбу Мурата с культурной средой и совестью. Западные эксперты гневно парировали обвинения в военных преступлениях с применением модифицированных наручников для шариатских наказаний во многочисленных самопровозглашенных исламских республиках, и их заявления некоторое время принималась за чистую монету, но затем, когда выяснилось, кто продает борцам за чистоту ислама калечащие технологии, веры им не стало. Мурат, невзирая на кислый привкус лицемерия обеих сторон, все равно покинул Турцию и никогда не оглядывался назад.

А потом Севджи и самой пришлось иметь дело с «волчьим капканом», словно эти наручники были каким-то семейным проклятием.

– Она работала в полиции, Стефан, – раздался из-за плеча голос Марсалиса, заполняя собой тишину, возникшую, когда Севджи неожиданно замолчала, – так что, думаю, она этих штук навидалась.