– Не уверен, – осторожно сказал он. – Думаю, нам нужно слетать поговорить с Манко Бамбареном.

– В Перу?

– Ну, я как-то не представляю, чтобы он по нашему зову немедленно примчался в Нью-Йорк. Так что да, придется нам лететь к нему. Помимо всего прочего, это соответствует его мировосприятию. Там его территория.

– Там и твоя территория тоже, разве нет? – Он подумал, что Севджи улыбается. – Хочешь сбежать от меня в Альтиплано?

– Если бы я хотел сбежать от тебя, Эртекен, меня бы тут уже не было.

– Я знаю, – сказала она, – просто шучу.

– Ясно.

Они добрались до конца квартала и одновременно свернули налево, чтобы обогнуть откровенный тупик. Карл не знал точно, последовал ли он за Эртекин или наоборот. В ста метрах впереди улица упиралась в высокий голый склон, по нему карабкались грязные ступени из вечного бетона, а рядом стоял загадочный дорожный знак, на котором было начертано одно-единственное слово: «Moda». Они стали подниматься молча, тяжело дыша.

– Эта манжета, – сказала она, добравшись до верха лестницы. Ей пришлось отдышаться, прежде чем продолжить: – Ты знал, что она на Неване?

– Я об этом даже не думал. – Зато теперь он задумался: – Да, наверно, должен был знать. Это стандартная процедура.

– И она не помешала ему попытаться тебя убить.

– Такие штуки медленно срабатывают. Чтобы полностью отрезать ногу, потребовалось бы минут двадцать. Конечно, я мог бы попробовать активировать манжету в падении, но пока я возился бы с ней, старина Стефан воткнул бы мне нож в спину. – Он помолчал, прокручивая в голове поединок: – Или в глаз.

– Я не об этом.

В том, как она подалась к нему и в ее тоне было столько горячего гнева, что в паху у него потянуло, а член стал медленно набухать.

– Ну о чем тогда?

– О том, что он рисковал потерять стопу и знал об этом, не говоря уж о возможности истечь кровью до смерти. И все равно попытался тебя убить.

На языке у него вертелся вопрос: «Ты уверена, что встречалась с тринадцатым? Я имею в виду, с настоящим тринадцатым?» – но он заставил себя смолчать и двинулся дальше. Этот конец улицы Моды украшали скромные американские тополя; генетически модифицированные и поэтому невысокие, они на равном друг от друга расстояния торчали из квадратных отверстий в дорожке. Уличный свет просачивался меж ветвей, составляя под ногами мозаику из светлых и темных пятен.

– Видишь ли, – попытался объяснить Карл, – во-первых, Стефан Неван не планировал побега. Он явился убить меня, и все. Мы, генетически запрограммированные воины, сосредоточены именно на таких вещах. Если бы ему удалось меня прикончить, он стал бы тихим, как иисуслендская домохозяйка, дал вам с Батталом повязать его и вернулся в поселение счастливым человеком.

– Но это же тупо, – вспыхнула Эртекин.

– Разве?

Теперь уже он остановился посреди тротуара и повернулся к ней, чувствуя, как отказывает самоконтроль; чувствуя по голосу, но он не знал, насколько явна, насколько очевидна его жажда стоящей перед ним Севджи, окутанной светом и тенями, Севджи, с ее неприбранными волосами и крупным подвижным ртом, торчащими под темным свитером грудями, крутыми бедрами и длинными ногами в джинсах, длинными, несмотря даже на то, что на ней были ботинки без каблуков. – Я упек Невана в поселение. Он вырвался оттуда, а я загнал его обратно, и ему никогда не выбраться, ну разве что как сегодня, на коротком поводке. У него никогда не будет детей, не будет секса ни с кем, кроме работающих в поселении шлюх или сотрудниц АГЗООН, ищущих острых ощущений, совокупляясь с мутантами. Он с точностью до пары тысяч квадратных километров знает, где умрет. Подумай об этом, а потом спроси себя, стоит ли рискнуть потерей стопы – вместо которой ему по правилам интернирования обязаны будут вырастить биоуглеродный протез, – спроси себя, может, это не такая уж высокая цена за то, чтобы навек погасить свет в глазах того, кто обрек тебя на такое?

– И это стоит смерти?

– Ты забываешь, что в Европе нет смертной казни даже для тринадцатых.

– Я имею в виду, что ты мог бы убить его.

Карл пожал плечами:

– Мог бы. Ты забываешь еще и о том, что Неван был солдатом, а эту работу неплохо описывает выражение «Убей или погибни».

Она посмотрела прямо ему в глаза:

– А ты убил бы его, если бы мы не подоспели?

Он целое мгновение тоже смотрел на нее, потом стремительно, как в бою, шагнул вперед и обвил рукой ее талию. Севджи переступила ногами, выгнулась назад и подняла длиннопалую руку. Долю секунды он думал, что она ударит его, но потом эти длинные пальцы вцепились ему в куртку, подтягивая ближе. Она впилась губами в его губы (вкус кофе на ее языке) и испустила глубокий тихий стон, когда свободная рука Карла стиснула ей грудь, и потащила его назад, в полутьму подъезда многоквартирного дома.

Это было как действие меша, как прилив, – в нем взыграла кровь и напряглись все мышцы. Он рванул на ней одежду, расстегнул ей джинсы и спустил их до колен, запустил руку в тепло под хлопчатобумажным кружевом. От прикосновения она ахнула, уже влажная, а Карл другой рукой задрал ей свитер, дотянулся до груди и подцепил пальцами одну поддерживающую чашечку. Ладонь наполнилась упругой плотью, словно водой, и Карл приник к ней лицом. Губы охватили сосок, прижимая к нёбу. Пальцы шевельнулись в тесной ловушке между трусиками и тем влажным, что под ними скрывалось, Севджи содрогнулась, коснулась слегка набухшего передка брюк Карла, а потом обеими руками ухватилась за ремень и расстегнула его. Его полностью эрегированный член выпал из брюк и вздыбился на прохладном воздухе. Она засмеялась, коротко, хрипло, и вверх-вниз провела по нему ладонью.

За четыре месяца во флоридской тюрьме Карл ни разу не коснулся женщины. Сейчас он будто бы скользил вниз по длинному крутому склону. Усилием воли оторвав губы от ее груди, он оставил руку там, где она была до сих пор, и присел на корточки, чтобы стянуть с Севджи ботинок.

Она увидела, что он пытается сделать, снова засмеялась, нетерпеливо тряхнула ногой в воздухе, крутанула ступней. Безуспешно – ботинок остался, где был, а колено вскользь проехалось по щеке Карла. Тот крякнул и мотнул головой.

– Вот дерьмо, прости. – Она остановилась, склонилась к нему, и его влажные пальцы соскользнули, теряя свою цель. – Слушай, постой, погоди.

Она извернулась почти как в дзюдо, толкнув его вверх и в сторону, к стене, туда, где до сих пор стояла сама. Сорвала с себя куртку, по очереди выдернув руки их рукавов, скомкала ее, бросила к ногам и упала на колени сверху. Улыбнулась широко Карлу, склонилась и взяла в рот головку члена. Ее согнутые пальцы скользили по пенису туда-сюда, губы шевелились. Ладони Карла шлепнулись о темную стенку, пальцы скрючились, превращаясь в подобие когтей, словно бы он хотел процарапать вечный бетон. Вот оно, сейчас, подумал он, ловя момент, но тут внутри что-то сбилось, не давая разрядиться. Возбуждение отступило, пошло на убыль, и стало казаться, что оргазма ему не видать.