— Но что будет дальше? С войной Её Высочества?

— А это не твоя забота. Твоё дело…

— Обуздать погодный дар, — закончила стихийница предложение за учителя.

— Именно! — расплылся Грэм в кошачьей улыбке и подбадривающе похлопал по плечу.

Странно, но при всей изумительной благосклонности, Иллара не счёл нужным, а, может, просто забыл поздравить Мари с днём рождения. А ведь в прошлом году именно он презентовал ученице осколок "Пути" — вещицу невероятно ценную. Разумеется, праздник был не настоящим. Майя рассказала внучке, что на самом деле она родилась в конце февраля. Но ведь об этом никто не подозревал.

Зато пришли подарки от Ноя и Тиссы — толстенная книга об истории Академии Стихий с цветными картинками и расшитая бисером сумочка. И то, и другое принёс Бо Орфи, имеющий, как догадалась Ситэрра, непосредственное отношение к тайной почте Дворца. Зато Далила продолжала упорно молчать. Даже, несмотря на письменное извинение, отправленное Мари сразу после возвращение в Замок.

Поздравил с праздником и Ян. Уже по традиции вручил книгу Соджа. Самую новую, только-только опубликованную. Это был очередной рассказ о странствиях театра Мастера по городам и весям.

— Там и про Кристофа есть, представляешь? — объявил Ян, улыбаясь до ушей. — В самом конце. История его появления в театре с подробным описанием безумия на церемонии открытия. Вошёл Рум в историю! Забавно, да?

— Ага, — кивнула Мари, в спешке листая страницы, чтобы найти упомянутый Яном рассказ. Неужели, Содж и её вмешательство раскрыл? Но нет. Мастер остался верен данному слову. В книге не прозвучало и намёка на то, кто поспособствовал появлению в труппе нового актера.

— Как ты? — спросила девушка, с тревогой заглядывая в похудевшее лицо парня.

— Ничего, — попытался заверить Ян небрежно. — Думал, хуже будет.

Мари не поверила, но лезть в душу не стала. Зато набросилась с расспросами на Грэма, хотя учитель сразу же после переезда наследника во Дворец запретил упоминать его имя в разговорах. И Ситэрра два месяца молчала, не понимая, что творится в этом сумасшедшем Замке и голове Короля. Инэй не придумал ничего лучше, как поселить племянника в мужском сиротском приюте. Глядя, как бедолага тайный Принц худеет на глазах, уж кто-кто, а Мари знала, насколько всё непросто.

Иллара в восторг от вопросов не пришёл. Но не стал отчитывать ученицу. И даже дал объяснение. Правда, вовсе не такое, которое бы удовлетворило Мари.

— А как, по-твоему, следовало поступить? Поселить мальчишку на Королевских этажах? Любая благосклонность к вчерашнему жителю срединной территории привлечет ненужное внимание. Пускай всё идёт своим чередом.

— Вы нарочно усложняете ему жизнь, — проворчала девушка. — Попробовал бы Его Величество сам пожить в сиротском приюте.

— Перестань критиковать решения Короля, — посоветовал Грэм. — Инэй знает, что делает. Да и Яну полезны суровые условия. Пусть закаляет характер.

Мари не стала продолжать разговор. Какой смысл, если два умника давно всё решили? Но ничего. Однажды Принц припомнит обиды. Она бы на месте парня постаралась, чтобы дядя не забыл о пренебрежении и гениальных идеях.

Что же касалось её собственных обид… Нет, не на Повелителя Зимы. Разве можно искать справедливости у мужчины, если его с рождения учили, что игра с чужими судьбами — вещь обыкновенная и оправданная. В жизни Мари присутствовал другой стихийник, отомстить которому стало делом чести. Пусть и не в ближайшее время. Но однажды всенепременно. И неважно со сколькими Королям он будет состоять в родстве.

Трент Вилкоэ. Подлец, избравший самый низкий способ вредительства, который только можно было придумать. Мари до сих пор бросало в дрожь при воспоминании о трепетных чувствах, испытываемых к осу ещё два месяца назад. Небо! Она же готова была пойти на любую глупость! Пыталась сбежать неизвестно куда. Ещё и на Весту напала! Хорошо хоть Принцесса оказалась наготове и отразила морозную атаку.

После лекарства Её Высочества у Мари пелена слетела с глаз. Теперь она не испытывала к Вилкоэ ничего, кроме презрения и отвращения. От мысли о его прикосновениях и поцелуях хотелось топать ногами. До чего противно! И стыдно. Как же осу, наверное, потешался в душе, когда она таяла перед ним, как лёд на солнце. Маленькая дурочка! А ведь всегда считала себя девушкой рациональной, не способной поддаться чарам высокомерных мальчишек. Конечно, любовному зелью сложно сопротивляться, но чтобы совсем лишиться контроля над разумом — нужно было полностью потерять себя. И за это Мари ненавидела Трента ещё сильнее. Мерзавец не просто влез в голову и душу, он уничтожил, растоптал в прах неслабую, как всегда казалось, личность.

Зато настоящим сюрпризом оказались перемены в приюте. Мари неожиданно для самой себя перестала быть главной девочкой для битья. Эта почетная роль теперь принадлежала новенькой постоялице — девочке с двумя косичками, запомнившейся Ситэрре на снежном уроке для яу. Звали её Дита Рис. Ей шёл пятнадцатый год, но из-за маленького роста она выглядела младше.

Кстати, вредная Юта решила подселить новоиспеченную зу в комнату к Мари, и теперь та спала на бывшей кровати Элии. Нет, Ситэрра ничего не имела против соседки, просто так уставала, что возвращаясь в приют, сразу падала в постель. Общение сводилось к приветствиям и прощаниям, хотя в глазах девочки без труда читалось желание дружить. Вот только у Мари в голове сейчас копошилось столько сумбура, что становиться жилеткой для другой одинокой души не хватало сил.

****

В одну из ночей — особенно вьюжную, когда северный ветер за окном выл злым и голодным волком — приснилась бабушка. Со знакомыми до боли морщинками вокруг выцветших глаз и подведенными бровями. Но вот странность. Майя не радовалась встрече с внучкой. Посмотрела печально. А потом пошла прочь, не реагируя на горькие просьбы остановиться…

Мари проснулась в слезах. Сердце ускорилось и ныло. К счастью, соседка успела покинуть комнатку (теперь в её обязанности входило готовить по утрам завтрак) и не увидела проявленной слабости. Пытаясь унять дрожь, стихийница пошла умываться. Посмотрела на хмурое отражение и снова чуть не расплакалась. Предчувствие новых огорчений не желало покидать уставшую душу.

День тянулся бесконечно. Теоретические занятия показались как никогда утомительными. После учебников Грэма всё, что рассказывали в Высшей школе, было слишком скучным. Из-за плохого настроения отвратительно прошла и практика. Столько ошибок за одну тренировку Мари не совершала ни разу. Она видела, как багровеет учитель и сдерживает гнев из последних сил. Но поделать ничего не могла. Пальцы отказывались выполнять правильные движения. А вечером — в Королевской библиотеке девушка и вовсе отличилась на недели вперед. Заснула на раскрытой книге. Иллара, явившийся через два часа проверить успехи ученицы, пришёл в жуткую ярость. Но рта всё же раскрывать не стал. Просто сделал знак рукой, чтобы убиралась вон.

Спускаясь вниз, Мари ругала собственную нерадивость. Она прекрасно понимала злость учителя. Уйму времени и таланта тратит на неугодную Королю подданную. А она не только не ценит внимания, но и ни на шаг не продвигается вперед. Словно специально не хочет добиться успеха. Но, разумеется, это было не так. Стихийница страстно желала вернуть контроль над силой. Во-первых, опасно, когда не можешь адекватно "ответить" в случае нападения. Во-вторых, дар был единственным, что Мари реально принадлежало, и утрата полноценных способностей стала равносильна потере части себя. Какой же она была раньше глупенькой, считая силу проклятием. Не понимала, что является единым целым со своим первым уровнем.