но мозг на пару секунд запутался. Перед моими глазами было сероватое марево, как если бы я парила на глубине и глядела вокруг сквозь водную толщу. При этом по-прежнему четко ощущала, что лежу на твердых мостках. Но это состояние поменялось, как только жидкие щупальца захватили меня всю, включая ступни. Все, теперь я полностью чувствовала себя зависшей в водной толще, а в голову и полился тот самый многогранный голос.

– По какому праву ты требуешь?

– Я господарка твоя, и мне ты клятву помогать принесла.

– Гос-с-сподарка-а-а… – прожурчало-прогремело первый раз как будто изумленно и недоверчиво, но миг спустя уже грохнуло штормовым прибоем радостно: – Гос-с-сподар-р-р-ка-а-а!

И закрутило-закачало-потащило, как если бы чокнутый гигант принялся тискать и подбрасывать меня, ликуя при встрече. Это что же, меня стихия, получается, не совсем узнала сходу? Почему? Из-за тех самых рубежных изменений в магии, происходящих в Ветрозим?

– Меоруб Инвии Вунатиш! – требовательно напомнила я. – Отыщи!

– Нельзя найти, – было ответом, – только призвать.

– Как призвать?

Тишина. Точнее, конечно, все тот же немыслимый грохот многоголосья, но ничего похожего на ответ. Подсказывать мне не собираются. Ладно.

– Меоруб Инвии Вунатиш, явись передо мной! – мысленно рявкнула я и добавила для верности: – Я тебе велю, господарка водная!

Реакции сначала не было, и я уже стала судорожно соображать, как бы еще можно позвать чертов кубок так, чтобы он впечатлился, как вдруг услышала:

– Творцом завещано: в людские руки никогда не должна быть отдана. – Звучало так, словно мне отвечал некто сонный и очень издалека. А еще голос ощущался… ну не знаю… металлическим, но само собой совершенно не таким, что обычно воспроизводят в кино. – На свет солнечный во веки веков не должна быть явлена.

Ясно, значит нужно повторить призыв с наступлением темноты. Я-то не человек, так что с руками все нормально. А вот передача Волхову, выходит, отпадает.

– Отпусти! – велела я воде, и меня омыло разочарованным вздохом-волной. – Я вернусь к темноте! Отпусти!

Вода утешилась моим посулом и подчинилась, а я почувствовала, как пальцы моих ног избавились от холодного и мокрого захвата. Внезапно нечто белесое, острогранное, стремительное и очень-очень злобное или, скорее уж, абсолютно чуждое жизни ворвалось в нашу с водой гармонию и ударило в окружающий тело водный кокон сотнями колючих кристаллов, обращая его в тот самый ледяной саркофаг. И сразу же воздуха не стало, я отчаянно забилась, стремясь разнести оковы, приказывая воде снова стать жидкой, но безответно. Такое чувство, что на этот чужеродный лед мои силы не действовали. Темнота накрыла молниеносно, а потом сразу Данила, злой, мокрый и спасающий.

– Спасибо тебе, – рассказав все как запомнила, я поднялась и обняла со спины ведьмака, что так и стоял на фоне ярко пылающего огня и уставившись в него. – Если бы не ты…

– Василек… а может ну его все на хрен, а? – тихо спросил он, накрывая мою ладонь своей. – Может, пусть оно все само… Забьем на все и жить станем дальше.

– Я не смогу, – прошептала я, прижавшись между его лопаток щекой. – Не представляю как. Не смогу, понимаешь?

Он стал жестким в моих объятиях, как обратившись в деревяшку, и двинул плечом, освобождаясь и отходя.

– Не сможешь, да? – усмехнулся он. – Не первый раз такое слышу, василек. А я бы вот смог. С тобой смог бы. С живой. Но, походу, тебе ни жизнь не дорога, ни я никуда не вперся.

– Данила…

– Тш-ш! – повелительно махнул он рукой. – Не впервой мне. Тему закрыли. Одевайся в сухое и пошли чаи гонять и вечера ждать.

– Кондрашка, живо сумку с одеждой из машины тащи! И чаю нам организуй! – приказал он грозно, и я вскрикнула, увидев, как из темного угла справа от камина выскочила громадная черная лохматая псина и, зыркнув на меня ярко-желтыми круглыми глазищами, точно как у Альки, умчалась из комнаты.

Дико извиняюсь перед всеми, кто ждал вчера и не дождался продолжение. Я тут умудрилась слечь пластом. Чувствую себя натуральным зомби. Обещаю, что вернусь с завершением книги, как только полегчает. А потом двинемся потихоньку и в третью книгу. Спасибо за понимание.

– Это твой слуга? Пес? – спросила, подхватив с толстого ковра перед камином одеяло и прикрывшись.

– Ага. Раньше, как и твой, умничал много, вот я и велел ему форму пса бессловесного принять пока. Твоему бы тоже не помешало так побегать, язык как помело.

Черная псина вернулась с моей сумкой со сменным в зубах и села напротив, косясь на ведьмака заискивающе и зарычав на меня, как только протянула руку.

– Отдай, – буркнул все еще хмурый Лукин. – Вещи ее мокрые в порядок приведи. Только сначала чаю нам организуй и пожрать чего. Терпеть не могу любовниц на голодный желудок хоронить. Дело это не быстрое, так и до гастрита недолго.

Пес умчался, а я, вздохнув, подошла к нему сзади и опять прилипла всем телом, не обращая внимания на то, что в первый момент он мне чуть не врезал локтем, нарочито продолжая одеваться, будто меня и не замечая.

– Сила оголодала? – не оборачиваясь сухо спросил Данила.

– Нет. Ты меня сто лет не обнимал.

– Ты не больно-то от этого страдала, – ворчливо ответил ведьмак и таки развернулся и спеленал всю своими длинными и сильными ручищами.

Мы постояли так с пару минут, но по ощущениям внутренней погоды у обоих это почти не поменяло, поэтому отстранились как-то одномоментно и стали одеваться. За столом Лукин уткнулся в телефон, активно погрузившись в переписку, меня, кажется, перестав и замечать.

Я же, напившись чая и окончательно согревшись, отправилась бродить по дому, само собой, спросив хозяйского разрешения. Данила позволил небрежным кивком и мотнул головой лежащему в углу слуге, что тут же за мной и увязался. Дом у ведьмака был явно построен под одиночку, ну максимум пару. На первом этаже просторная кухня-столовая, уютная комната с камином, толстыми коврами с раскиданными по ним подушками и большим баром, эдакая зона релакса, а при необходимости – и порока в отблесках пламени. Санузел и еще какое-то помещение, приблизиться к двери которого Кондрашка мне не позволил, встав на дороге как бы невзначай, но беззвучно и